Восемьсот виноградин
Шрифт:
Для Бобби «Таверна» – просто увлечение. Он купил ее, чтобы Финн смог чем-то заняться. Самого Финна вопрос трудоустройства волновал куда меньше. Он стал владельцем бара, чтобы всегда иметь возможность бесплатно выпить и не бросать фотографию. Финн – классный фотограф. Снимает в основном свадьбы и семейные портреты. Однако работает только под настроение. В этом он немного похож на отца: оба следуют некому кодексу чести, понятному только им одним.
– Папа уже ушел?
– Вообще не приходил. – Финн пожал плечами, будто хотел сказать: «Только ни о чем не расспрашивай». – Можно ему позвонить. Он сразу приедет,
Я покачала головой, глядя в пол и не решаясь посмотреть на брата. Финн слишком похож на отца – те же темные глаза, та же копна темных волос. Оба красавцы, американцы до кончиков ногтей. Только Финн прячет свою гриву под бейсболкой, надетой козырьком назад. Обычно с символикой футбольной команды «Сан-Диего чарджерс».
Именно это сходство мешало мне рассказать брату о случившемся: меня не оставляло чувство, что, разочаровав его, я разочарую и отца.
Финн откашлялся.
– Так они не знают, что ты здесь? В смысле, папа с мамой?
– Нет. И я бы предпочла, чтобы ты не рассказывал им всех подробностей. Сам понимаешь, визит незапланированный.
– Понимаю.
Он помолчал, как будто хотел еще что-то сказать, но передумал.
– Неважно, почему ты приехала – они все равно обрадуются. Мы ведь не ожидали, что ты вернешься к сбору урожая.
Уборка винограда – пять самых важных недель в году отца. На последние выходные сезона, считавшиеся практически священными, я всегда возвращалась домой. Мы все возвращались. Братья жили в своих бывших комнатах, я – в своей. Остальную часть дома занимали наши супруги, дети, возлюбленные. Вместе с отцом мы срезали последние грозди, пробовали новое вино и непременно оставались на вечеринку в честь сбора урожая. Однако в этом году все было по-другому. Я не планировала приезжать – по многим причинам.
Финн понял, что зря затронул эту тему, и неловко переступил с ноги на ногу.
– Чего тебе налить? – спросил он.
Я обвела жестом весь бар у него за спиной, где, словно рождественские подарки, выстроились бутылки с бурбоном, скотчем и виски.
Финн улыбнулся и поставил передо мной два стакана: один – с бурбоном, другой – с красным вином.
– Чего тебе якобы хочется, – пояснил он, указывая на первый стакан. Потом ткнул пальцем во второй: – Что ты способна выпить до дна.
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
Я пригубила бурбон и почти сразу же потянулась к вину.
Финн поставил бутылку на стойку, чтобы я увидела, что он налил. Это было темное терпкое «пино нуар». Виноградник «Последняя капля». «Си-бемоль» 2003 года. Мое любимое вино из папиного виноградника. Вернее, наше с Бобби любимое. То немногое, что нас роднит.
– Отличное вино, – заметила я. – Прибереги немного для Бобби.
Финн сдержанно кивнул, будто подумал о чем-то, чего не хотел говорить вслух.
– Голодна? – спросил он. – Могу попросить повара что-нибудь приготовить.
– Разве кухня еще не закрыта?
– Для тебя – нет.
Лучшее, что мог сказать Финн в эту минуту. Я благодарно улыбнулась. Он направился в сторону кухни, прихлебывая на ходу бурбон.
Я выпрямилась. Теперь, когда брат уходил, я острее чувствовала на себе любопытные взгляды.
На пороге Финн обернулся.
– Слушай, Джорджия…
– Что?
– Ты в курсе, что на тебе свадебное платье?
Я
– В курсе, – ответила я и дотронулась до мягкой ткани.
– Тогда ладно. Горячий сэндвич с сыром уже на подходе.
«Последняя капля»
Синхронизация – приведение системы в такое состояние, при котором все ее части работают параллельно во времени, то есть синхронно. Взаимодействие элементов, обычно существующих независимо друг от друга.
В физике это называется одновременность. В музыке – ритм.
В жизни – полное фиаско.
На подъездную дорожку, ведущую к дому родителей, я свернула уже заполночь. От усталости и выпитого вина кружилась голова. Я скоро пожалела, что не согласилась переночевать у Финна в Хилдсбурге и отправиться к родителям на следующее утро – в более подобающем виде. Однако после такого дня, какой выпал на мою долю, хотелось оказаться в своей детской постели с фланелевыми простынями и подушками в форме сердца.
На повороте стоял небольшой деревянный указатель, на котором от руки было вырезано: «Винодельня «Последняя капля». Основана в 1979 г.». По обеим сторонам от дороги раскинулся виноградник – двадцать акров земли. Повсюду лозы, густо усыпанные сочными ягодами, и полевые цветы. Впереди, на вершине холма, виднелся желтый дом в стиле «искусства и ремесла» [1] .
1
«Искусства и ремесла» – художественный стиль, зародившийся в конце XIX века в Англии и популярный в Америке в начале XX века. Возник как протест против шаблонности и массового производства.
Живописный, уютный дом с ярко-красной дверью, большими ставнями и цветами на подоконниках. Вдоль всего заднего фасада тянулся ряд эркеров с видом на десять акров виноградника, с которых все началось. С видом на маленький домик в две комнаты – хибару винодела, где каждый день работал отец.
Я выключила зажигание и так и осталась сидеть в машине, глядя на дом. Везде темно, только в спальне родителей горит свет. Странно, что они до сих пор не спят. Хотя, скорее всего, не спит только мама – читает в постели. Она не ждет моего приезда. Не услышит, как я войду.
Я вылезла из машины и направилась к парадному входу. Достала из цветочного горшка запасной ключ и отперла дверь. Если родители что-нибудь услышат, то именно сейчас: красная дверь страшно скрипит. Все дети семьи Форд знают это еще с тех пор, как впервые попытались незаметно проникнуть в дом после комендантского часа.
Я закрыла за собой дверь и улыбнулась своей маленькой победе: в доме было по-прежнему тихо. Первая спокойная минутка за весь день…
Я стояла в темной прихожей, наслаждаясь тишиной и вдыхая знакомые запахи: смесь лимона и фрезии – так пахло чистящее средство, которым пользовалась мама, – и доносящийся с улицы аромат ночного жасмина. Мама всегда оставляла окна открытыми, чтобы впустить ветерок. Такого ветерка в Лос-Анджелесе не найти, отчего Лос-Анджелес казался далеким-далеким.