Вошь на гребешке
Шрифт:
– Можно?
– негромко спросила Лэти.
Пламя качнулось в ковчеге и загудело: нужно! Рука сложилась лодочкой, ощутила жар - и метнула его вперед. Ледяной завал протаял на ширину замковых ворот. Дорога в единый миг рассекла холм снега, как огромный клинок. Отвесные стены заблестели свежей глазурью. Лэти улыбнулась. Пламя Арода не менее непокорно, чем огонь Файена. Оно само избирает дайма или даму. И готово покинуть их, сменить привязанность, едва испытав разочарование. Арод и поныне верит своей даме. Значит, поход не напрасный. Хотя сама дама, увы, уже почти никому не верит.
А если прорицатель
А если вальз запада - враг? Куда он уходит с лета ночами, с кем шепчется у опушки? Лес не доносит слов - вальз не входит под тень деревьев...
– Усилить наблюдение. Тройки готовы? Проверить окрестности, вуудов не спускать, - приказал пожилой анг, не ожидая указаний дамы.
– Не лезть в бой. Только наблюдать.
– Что в завалах?
– спросила Лэти, отметив, что добытых из-под завала людей уже уложили на плащи и осмотрели.
– Ушибы, не опасно, - отозвался, проходя мимо, псарь и заспешил в обоз.
– Я не желаю терять людей, - тише выговорила Лэти.
– Медленно, внимательно идем. В узостях беречь ковчег!
Миновав завал снега, анги охранения тройным кольцом окружили ковчег, вперед острием походного 'копья' выдвинулись самые опытные. Пять вальзов запада - все взрослые из принесших Ароду клятву - тоже вплотную подошли к голове колонны. Скоро граница земель Файена. Пора выбирать место для складки, которая выбросит войско прямо под стены замка и сделает Тэру сговорчивой. Сила упрощает многое. Но не все. Лэти прикрыла глаза и прогнала видение, болью полоснувшее по сердцу.
Слепое было горе, она смутно помнила тот день. Отчаяние подточило рассудок: но в глазах до сих пор носилки, на них - тело доставленного в замок Роггара. Первого анга Арода, его многие привыкли звать хозяином замка, уважая Лэти - любимого, мертвого, предавшего свою женщину, живой огонь и весь юг... Обвинение несомненно. Черы метят прямым ударом лапы в лицо только предателей Нитля - таких они не вращивают в себя, а значит, не берегут в бою как возможную часть себя.
Роггар лишился лица, следы мощных когтей не оставляли сомнений в том, какой породы был противник. То, что уцелело от головы первого анга, обросло мехом, клыки в осколке челюсти оказались велики и искажены: умирая, Роггар стал меняться. Черы ненавидят шарховые игрушки и рвут их, учуяв издалека. Лишившись шарха и сознания, в последние мгновения жизни анг утратил и часть человеческого облика. Весь он не изуродовался лишь потому, что мертвые тела - лишь мясо, низший слой личности.
– Дозор Ахаша сообщает: есть чужой след, - дал знать анг охраны. Вот кто сразу заметил, что дама отвлеклась и упустила сигнал. Опыт...
– Пусть передают свое понимание, - поморщилась Лэти, массируя лоб и не находя полной сосредоточенности, важной для приема чужого зрения.
Она верила, что пожилой анг не насмешничает и опекает как дочь, а не как неумеху... Но всякое упоминание о промахе - даже от надежного человека - казалось болезненным. Нет рядом Тоха, сильнейшего из людей боя в замке. Арод числил его не чужим, никогда не обжигал. Лэти скрипнула зубами. Тох сгинул, а Роггар предал замок, и всякий теперь знает: мужчина хозяйки был ничтожеством... Что думают о ней?
– Им стыдно, -
– Им очень стыдно, поверь. Они смотрят и думают: мы обладаем силой и опытом, но мы не сберегли нашу Лэти...
– Им стыдно, что я такая, - вздохнула первая дама юга.
– Не надо иметь сертификат, чтобы знать: из нас двоих я ближе к пониманию, - уперся Влад.
– Анги, тем более молодые, несколько простодушны, я не таков... Но я не умею стоять на стене, как ты, не могу азартно прыгнуть со стены в бой. Нельзя совместить то, что не совмещается.
– Не отвлекайся, - зло бросила Лэти.
Ей было тошно слушать поучения. И тем более - принимать их на виду у своих людей...
Влад снова ушел с головой в память. Там Лэти гладила мех своего буга. Имя его Руд - поймал пояснение Влад. Буг первой дамы юга представился внятно: он был подобен рудному клинку силой и умением сливаться с хозяйкой, не теряя себя и не унижая её рабским подчинением. Руд - белый буг с узором редких темных точек и штрихов. Единственный в своем роде, ведь он сберегает память о первом общем бое.
То была худшая из лютых зим в памяти людей Арода. Твари так насели, что кровь заливала стены замка, и юный Руд выкупался в ней с головой... Черные штрихи и точки - крохи сухого меха, не запятнанного тогда бурым и алым. Страшный бой. Второй вальз замка, вот кем была Лэти - и вдруг ей пришлось принять подвеску с огнивом и назваться дамой Арода, исполнив волю умирающего брата. Роггар стоял рядом и не боялся плакать, не скрывал слабость: уходит по последнему корню лучший друг...
Когда Роггара принесли мертвого, Лэти с запоздалым ужасом думала: о потере друга страдал - или проявил в слезах неутоленную жажду приятия огнива? Был ли хоть один день в их общей жизни, когда Роггар не стремился к власти и вел себя искренне? Стоит ли помнить его слова - и как их забыть, если каждое каждое выжжено на душе и сушит её, губит сомнениями.
– Ахаш сказал: глянуть на месте, - снова вмешался в воспоминания анг.
– Значит, нашлось особенное место, - проговорила Лэти и осознала сказанное даже чуть позже, чем кивнул анг. Пришлось тряхнуть головой, прогоняя рассеянность.
– Я задумалась. Прими заботу о людях и ковчеге, вернусь скоро.
Руд напружинился и выпрыгнул из общего строя вверх и вбок, пересекая одним рывком все три внешние линии защиты. Он, как и подобает бугу хозяйки замка, двигался безупречно. А что чиркнул когтем по уху соседнего буга - так тот некстати поднял голову. Лэти дрогнула уголком губ и не одернула Руда. В их паре хотя бы буг имеет право не таскать на шее цепь с огнивом и не быть хозяином. Пусть шалит. Он вошел в силу и жаждет показать себя.
Белый зверь в два прыжка достиг опушки и помчался, пластаясь над самым снегом, скользя под ветвями на брюхе и лишь иногда позволяя себе обзорный прыжок, ранящий толстую зимнюю кору на стволах высоко, почти в главной кроне. Следа разведки не было, Руд уверенно шел короткой срезкой, по наитию. Лэти не мешала: её ощущение пути совпадало с выбором зверя.
Впереди блеснула просветом поляна, буг присел и выставил лапы, всеми силами замедляя бег. Принюхался, взрыкнул дважды, коротко. Так он отмечал главный страх всякого зверя.