Восход черного солнца
Шрифт:
— Это тебя не касается, — тихо произнес демон.
— Меня все касается.
— Только не это! — Демон снова обернулся к пришельцу — и лицо его было очень напряженным. — Можешь мне поверить.
— Я мог бы разрушить эти чары, поверь мне. Во всем Джаггернауте нет ни одного чародея, чьи чары устояли бы передо мной, если я решу уничтожить их. Но тогда они будут разрушены окончательно. А то, что они скрывают… — Он развел руками. Кэррил помрачнел, но не сказал ни слова. — Нужно ли напоминать, что я могу просто связать тебя заклятием
— Потому что это может повредить кое-кому.
Глаза незнакомца расширились от удивления. Когда он заговорил, его голос упал до шепота. Манящего шепота:
— Ты действительно думаешь, что я воспользовался бы твоими страданиями? За столько лет ты должен был бы узнать меня получше.
— У нас с тобой немножко разные вкусы и привычки.
— Ты питаешься Охотой…
— Я питаюсь охотниками. И если их удовольствия завтра станут иными, я лишь порадуюсь.
— Даже если…
— Да какое твое дело? — возмутился демон. — Почему это так тебя беспокоит?
— Совершено нападение на Магистра Знаний. Я уважаю беспристрастность подобных людей, и это нападение встревожило меня. Потоки в городе изменились, и далеко не случайно. И это меня не касается? Какой-то непосвященный вытворяет черт знает что с Фэа, ставит блоки, которые я не могу преодолеть…
— И Тьма проникает в Джаггернаут, но не из Леса… Так вот где собака зарыта! Охотник защищает свои угодья! А Магистр Знаний со всем своим искусством не сумела защититься от неизвестной опасности.
— Тоже верно. — Губы Охотника изогнулись в подобии улыбки.
Голубые тона обстановки сменились оранжевыми.
— Мне нужно твое слово, — решился демон.
— Недавно я уже дал его одной молоденькой девушке, — насмешливо ответил Охотник. Его глаза сверкнули. — Она не знала, чего стоит мое слово. Ты знаешь.
— Потому и прошу тебя…
— Не преследовать леди Сиани? Но у меня нет никаких…
— Твое слово!
— Иногда ты бываешь таким надоедливым, Кэррил! — Голос гостя звучал ровно, но глаза метали молнии. — Хорошо. Как пожелаешь. Я не причиню вреда Сиани Фарадэй, пока это имеет для тебя какое-то значение…
— Никогда.
— Хорошо, никогда. Ты доволен? — Он улыбался, но взгляд его оставался холодным. — Ты доверяешь мне? Немногие отваживаются на это.
— Мы очень давно знакомы, правда? Я знаю, откуда ты пришел, знаю, кто ты. И что гораздо важнее, я знаю, кем ты был раньше.
— А теперь ты сделаешь и меня столь же хорошо осведомленным.
— В это дело ввязался священник, — предупредил демон. — Рыцарь Пламени. Это тебя не смущает?
— Пусть это смущает его.
— Не думаю, что он способен оценить тебя по достоинству.
— Что ж, это будет даже… забавно.
Демон улыбнулся. Сотворил себе кресло, сел. Комната вновь украсилась пурпурным бархатом.
— Ты уверен,
— Рассказывай.
И демон начал рассказывать…
12
— Это ракх.
Сензи бережно принял старинный рисунок и аккуратно вынул его из футляра. Бумага пожелтела от времени, краска выцвела. Развернул, стараясь не повредить ветхий листок.
Там было изображено внешне ничем не примечательное животное. Четвероногое, с хвостом, как любое млекопитающее Эрны. Сензи прочитал латинское название, написанное под рисунком. Сейчас уже трудно было догадаться, что означали эти термины, слова древнего земного языка. Дата — «2 П.Ж.». Молодой человек потрясение посмотрел на Дэмьена:
— Второй год после Жертвоприношения?
— Дата оригинала. А это копия, сделанная через две сотни лет, с сохранением всех обозначений. Если верить пояснениям, рисунок принадлежал одному из первых колонистов.
— С места высадки! — выдохнул Сензи, пораженный древностью изображения.
Дэмьен удобно устроился в мягком кожаном кресле. Над ним высились скрытые в полумраке своды хранилища редких документов Собора.
— Это самое раннее изображение. Единственное, оставшееся с тех времен. Очевидно, ракхи не обладали никакими достоинствами, заслуживающими особого внимания колонистов. К тому же у них хватало и других забот.
— Им нужно было выжить.
Дэмьен кивнул:
— Посмотри-ка.
Он разложил на столе несколько рисунков в хронологической последовательности. Сензи склонился над рядом картинок, рассматривая их. Чуть погодя его глаза сузились, он удивленно покачал головой. Еще раз просмотрел, более внимательно.
— Невероятно!
— Теперь понятно, почему поселенцы испугались.
— Еще бы… Если они не понимали Фэа…
— Это было еще до перемены Первого Впечатления. Люди еще не осознали, как сильно их присутствие меняет эту планету. — Он взял первый рисунок. Пробормотал: — Животное. И ничего более. Едва ли заслуживавшее внимания, пока Превайда Ракхи не провозгласила его самым противоречивым существом на Эрне. Это произошло спустя сорок один год после Жертвоприношения. Ровно столько и длился период невинности человека на этой планете.
Он бережно поднес тонкий листок к свету. Изображенное на нем животное могло принадлежать к любому из полудюжины известных видов или даже к какому-нибудь исчезнувшему. Это трудно было определить по одному старому рисунку.
— Ты думаешь, они начали меняться еще до выступления Ракхи?
— Вероятно, изменения начались незадолго до Жертвоприношения. Но когда Ракхи объявила этот вид эквивалентом человека на Эрне, сила человеческого воображения подстегнула их эволюцию.
Сензи вновь перелистал рисунки. Выполненные в различной манере, на разной бумаге. Сомнений не было — существо изменялось.