Восход Черного солнца
Шрифт:
– Оставь благодарности на потом. Лучше объясни, что это за история с дикарями!
И всю дорогу до посёлка «гапа», как называли себя местные жители, Альтаир объяснял. Друзья жадно слушали, стремясь не пропустить ни слова, даже Алдар старался держаться поближе. Чернокожие проводники часто оборачивались, одаряя гостей белозубыми улыбками.
– Это началось девять лет назад, – приступил к рассказу дракончик. – Я как раз немного оправился после пыток. Эльф, чъё имя вспомнила Тия, быстро продал меня другому, тот – третьему, пока я наконец не очутился у молодого держателя зверинца по имени Мэльх Наутагаскэ.
– Мэльх был сыном очень богатого вельможи и любил роскошь. Первое, что он сделал – отрезал мне коготь и подарил своей сестре в качестве броши. Я в те дни каждый миг ждал смерти, поэтому решение эльфов сделать меня гладиатором воспринял как подарок судьбы… Дракончик вздохнул.
– Бессмертные любят щекотать нервы, наблюдая за смертью. Официально в Элирании рабства и тем более гладиаторов не существует; но кто и где слышал, чтобы всё оставалось в официальных рамках? Подпольные бои гладиаторов собирают аристократов со всей страны. Сражаются там, естественно, только смертные – люди, ярры, гномы, тролли, даже орки. А ещё популярнее сражения с животными. Вернее, показательная бойня… – губы Альтаира искривились от ненависти. – Но меня, дракона, ждала особая судьба.
Он расправил левое крыло и чиркнул вдоль него когтями, словно разрезая перепонку.
– Молодой Мэльх Наутагаскэ придумал совершенно новый вид развлечений – театр гладиаторов. Теперь несчастные не просто убивали друг друга на потеху бессмертным, о нет… Теперь они разыгрывали сценки из мифов и легенд. И не только разыгрывали, а и переигрывали – эльфы обожали обсуждать, мог ли исход мифической схватки, например, между божественным Эльбереном и мерзким драконом Глау закончиться победой дракона? Они ставили огромные деньги на своих фаворитов, и горе победителю, если своей победой он не развлечёт зрителей! Альтаир покачал головой.
– Я был слишком мал, чтобы играть драконов, к тому же я был единственным, а значит не должен был погибнуть быстро. Поэтому на первых порах я играл детёныша дракона, и выпадали мне схватки не с героями, а с верными спутниками героев – псами или другими зверьми. На роль большого дракона эльфы с присущим им юмором выбрали могучего чернокожего великана по имени Мбуфата, выдав ему одежду из подлинной драконьей чешуи. Серебряной. Дракончик вздохнул.
– Свой первый бой я помню от первой до последней секунды. Разыгрывалась сценка из второй войны с Властелином Обручей, когда благородный воитель Ильсор врывается в пещеру чёрного дракона Анкалага и убивает его, в то время как ручной барс героя терзает беспомощных детёнышей. Этот бой стал бы моим последним, поскольку я тогда совершенно не умел драться, а барс попался на диво злобный… Однако «дракон» Мбуфата заметил, что я погибаю. Он с такой яростью накинулся на противника, что почти сразу снёс ему голову, затем бросился ко мне и руками разорвал барса на части. Альтаир передёрнул хвостом.
– Мэльх Наутагаскэ рассердился. Но зрители остались весьма довольны – им понравилась идея дракона, спасающего детёныша. С тех пор Мбуфате позволили взять меня в свою камеру и обучать сражаться. Крылатый тяжело вздохнул.
– Мы провели в этой камере четыре года. Мбуфата научил меня, как оборонять жизнь, научил своему языку и показал повадки большинства
– Однажды, перед самым побегом, на арену запустили молодого грифона. Я не знаю, чем он провинился перед эльфами; знаю лишь, что тогда у меня был выбор – умереть или победить. Тахион слегка взьерошил перья на шее.
– И ты победил, – сказал он спокойно.
– Да, – сурово ответил Альтаир. – Я победил и остался жив. А спустя месяц нас с Мбуфатой погрузили на корабль и повезли в Арнор, поскольку там была колония эльфов и они давно просили показать им чемпионов арены. Дракончик пожал крыльями.
– Другого шанса могло не представиться. Мы сделали вид, словно дерёмся, и когда в трюм ворвались охранники, продемонстрировали им, чему нас научила арена. Я перестрелял двадцать или тридцать эльфов, не считал. Мбуфата убил больше. Альтаир невесело усмехнулся.
– В трюме кроме нас везли ещё десяток гладиаторов. Разумеется, никто не умел управлять кораблём, и спустя неделю после освобождения парусник выбросило на скалистый берег Арахаба. Это случилось пять лет назад.
– Тогда вы и расстались? – спросила Тиамат.
– Да, – кивнул Альтаир. – Ненависть к Дрэкхану сжигала меня изнутри все эти годы, и вернув наконец свободу я более не мог ждать. Мбуфата приглашал меня посетить племя, но я отказался; тогда он обещал, что в честь меня все драконы станут желанными гостями в этих землях. Я, если честно, совершенно забыл о его словах, пока сегодня вдруг не встретил аборигена и тот при виде меня не рухнул на колени… Дракончик весело улыбнулся.
– И всё же я жив, научился великолепно сражаться, овладел несколькими языками и досконально изучил эльфов! Неплохая награда за пять лет рабства, что скажете? Грифоны промолчали. Неожиданно ответил дервиш:
– Пять лет убийств, молодой господин.
– У меня был выбор, убивать или умереть, – заметил Альтаир. – А я слишком многое перенёс, чтобы вот так взять и сложить крылья! Он повернул голову к старику и клацнул зубами.
– Дрэкхан ещё жив. И если потребуется, я буду сражаться даже с сородичами, чтобы до него добраться. Иногда надо убить, чтобы выжить, а иногда надо выжить, чтобы убить! Алдар сильно вздрогнул.
– Ты знаешь, кому принадлежат эти слова? – спросил он негромко.
– Наверняка дракону! – убеждённо ответил Альтаир. Старик ничего не сказал.
Посёлок, куда шли проводники, оказался на удивление большим: он тянулся почти на милю вдоль берегов быстрой речки. Деревья здесь были частично вырублены, повсюду стояли круглые тростниковые хижины аборигенов.
«Гапа» жили не только охотой, собирательством и рыбалкой, как думала Тиамат. Противоположный берег реки использовался для земледелия: гапа возделывали несколько странных тропических культур, чем-то напоминавших кукурузу, а также выращивали хлебные деревья.