Восход Черной Луны
Шрифт:
– Что это, Трион?
– Похоже...
Тетаэль замолчал. Послышался гром, удар, за ним еще один. Нет, не гром. Король прошел на правый край балкона и прислушался. Из невнятного громыхания вычленялись отдельные звуки: стук боевых барабанов.
– Похоже, орки идут, - докончил фразу он.
Пылевые тучи докатились до склонов холмов, прорисовалась черная линия воинов Грока Великого, стремительно приближающаяся. Рев, вторящий топоту кланов, заглушил на мгновение Фатума. Земля заходила ходуном под ступнями троллей, людоедов и целой тьмы тем орочьих рубак. Рваные флаги не поспевали за несущими
– Что скажешь теперь?
– усмехнулся Тетаэль.
– Скажу, что нам все равно их не одолеть. Нужно придумать что-то лучше атаки в лоб, - недоверчиво прорычал дракон.
– Да чего там думать, - вульгарно кинула Арасши, выходя из темного уголка, в котором, небось, схоронилась на случай прорыва взбелененных сородичей.
– Убейте их лидеров, это стадо и рассыплется.
– Да?
– усомнился король.
– Да-да! Это вы стоите до трагического конца ради своего дерева или идеалов. У демонов нет идеалов, нет чести, нет устремлений. Тоже мне воины Света нашлись. Это каждый попенок знать обязан. Ты думаешь, этим сотням тысяч есть дело до Древа Жизни? Да они только и мечтают о возвращении в Преисподнюю или в другой темный мир, чтобы заняться своими мелочными делишками.
– А верно она говорит, - согласился Тетаэль.
– Значит так поступим: ты бери брата и избавьте нас от Фрастеборга. Он из Властелинов сильнее подвержен действию пламени драконов. Я предупрежу воинов, постараемся занять Бэрона и его чемпионов. А там, если повезет, разделаемся с Фатумом. Главное, у нас теперь появилась цель. Сосредоточим все усилия на командирах демонов и сокрушим их.
Закончив говорить, король эльфов выбежал на улицу.
* * *
– Они рвутся во дворец сзади!
Неожиданный не столь возникновением, сколь вестями возглас поразил воинов, собравшихся во дворике перед воротами замка.
– Не может быть такого, - поразился Тетаэль, застигнутый странным известием в дверях.
– Эльтвиллан упирается в выступающий скалистый берег реки, неприступный как городские стены, даже более, а по бурному потоку порожистого Мармора им не пройти.
– Но они прошли, о Лехри!
– отвечал докладывавший эльф-гвардеец.
– Надеюсь, в пещеры они не забрались, тогда пропало все!
– Демоны!
– отозвалось еще несколько десятков голосов.
Стены главной башни, суть замка Эльтвиллана, задрожали под ударами, пробоины заполонили порождения преисподней. Сопротивление им оказали гвардейцы, отошедшие для пополнения сил и заживления ран. Тетаэль заметался, разрываясь меж двух огней. Он собирался помочь друзьям сдержать осаждающую волну, а вышло, что нужно отстаивать уже и дворец.
– Иди к ним, конунг!
– Бьерн махнул в открытые ворота. Стейнары подтянулись к дворику со всего города, берсеркеры Угга погибли в полном составе, будучи слишком рьяными,
– Мы уж этих не пропустим! А ну-ка, дружинушка, покажем поганым силу Асов!
Ярл скинул шлем, брякнувший о камень, словно консервная банка. Следом полетел доспех из кожи, кольчуга, сапоги, штаны. Дружина последовала примеру князя, оставив на себе лишь подштанники чуть повыше колен. Стейнары приготовились к последнему противостоянию. Тетаэль дважды ударил в грудь, выражая глубокую признательность дварфам.
– Иди, конунг, иди!
– поторопил Бьерн, видя, что толпа демонов прорвалась через ослабевший кордон саров и устремилась прямиком во дворец.
– Тьяльви, а прочитай нам что-нибудь, а то тоскливо как-то!
Черная волна легионеров, разбавленная искрящимися на солнце исуграми, налетела на строй каменных воинов. Лязг и ор ударили разом по шаткой тишине. В бешеном вихре стали и тел, в криках и реве демонов, в звоне оружия и хрусте костей разносился звучный голос скальда, читающего из древнего предания:
...вот Гарм залаял
там, в Гнипахеллире -
вервь оборвется,
зверь выйдет годный!
все-то ей ведомо:
я, вещая, вижу
богов могучих
последнюю битву:
брат на брата -
и гибнут в бранях,
родич на родича -
режутся рати,
мерзость в мире
настало время
меча и блуда,
щита разбитого,
ветра, волка,
погибели мира;
человек человека
не пощадит;
взыграли под древом
Мимира дети,
пропел Гьяллахорн
мира кончину -
Хеймдалль трубит,
рог поднимает;
Один беседует
с Мимировой головою;
дрогнул Иггдрасиль,
ясень трепещет,
трещит сердцевина -
вырывается йотун:
все устрашится
в подземных землях,
когда он явится,
родич Сурта;
что слышно у асов?..
Голос захлебнулся во взрыве огня, выпущенного драконом. Сражающиеся дварфы превратились в смутные тени, покрывшись сумраком дыма.
Бэрон несся на полном скаку, не задерживаясь на отдельных защитников. В руке у Зверя мерцал, наливаясь черной кровью, Глаз Хар-Ну-Шас. "Действуй, действуй" - стучал в мозгу голос Сатаниила. Остановив коня у последнего рубежа, Бэрон замахнулся и метнул затопившийся всеми цветами радуги кристалл. Пропустив солнечный свет через грани, камень полыхнул багровым пламенем. На лету он завис и продолжил движение уже своим ходом. Балконная дверь так удачно оказалась открытой. Глаз проехался по полу и, затрещав, разразился бурей молний и огненных столбов. Стекла Купола разбрызнули осколками, Древо закачало ветвями, роняя листья.
Встрепенувшись, Лимаэль пошла к кристаллу, загораживая телом шершавый ствол. Огонь тем временем переплетался, принимал очертания человека. Из полымя вышел воин в черно-красно-золотом доспехе, испещренном рисунками и надписями на многих языках. По полу шуршала кольчужная юбка, шлем, в котором зияла чернота с горящими глазами, венчался короной. В руке застыл, как вросший, топор с зазубренным лезвием и золотой извивающейся змеей на нем.
– С дороги, шлюха!
– прорычал Сатаниил. Голос Царя демонов пошатнул дворец, а с купола посыпались крупные осколки.