Восход черной звезды

Звездная Елена

– Мой кесарь, я определенно сегодня не в духе.

– Я заметил, — раздалось с высоты роста, возраста, положения и прочего.

– И если быть совсем откровенной, — продолжила я, глядя на властительствующего супруга, — у меня нет сил на то, что бы вас сегодня панически бояться и демонстрировать безусловное подчинение. Нет, если вы этого потребуете, особенно в своем истинном стиле, то, несомненно, я подчинюсь, как впрочем и всегда… Но я правда не в духе. И менее всего мне хочется лицезреть вас после вчерашнего. И я была бы очень благодарна, если бы в будущем, вы были бы столь любезны, что перестали бы вызывать у меня внезапные обмороки! Знаете, это было…

А договорить мне не дали!

Совершенно

внезапно, прервав меня на полуслове практически, кесарь вдруг наклонился, и приник к моим губам. Властно, уверенно, предельно категорично накрыл собственными, вынуждая заткнуться и замереть, в страхе даже помыслить о сопротивлении… Но уже в следующий миг деспотичное требование о подчинении вдруг исчезло, словно его и не было… И теперь кесарь целовал меня с явным знанием своего дела, что не удивительно, учитывая, как минимум триста лет опыта, но я не противилась. Меня обнимали, ко мне прикасались с нежностью и страстью, и это пусть на миг, пусть обманчиво и фальшиво, но отдалило то дикое чувство тоски и одиночества, что душило с самого момента появления в этом чужом для меня мире. И я замерла под прикосновениями властителя Эррадараса, едва дыша и впитывая эту ласку, как теплый солнечный свет… Мне было так хорошо, что я постаралась просто не думать о том, кто меня целует.

И вот это как раз стало фатальной ошибкой!

Кесарь остановился, взяв за подбородок, вынудил посмотреть в его заметно суженные от ярости глаза, жестко усмехнулся и поинтересовался:

– Полегчало?

Все еще пребывая в некотором тумане после случившегося, рассеянно ответила:

– Да, вы знаете, определенно стало легче.

– Я рад, — прозвучал холодный ответ. — Мне продолжать?

Чуть не ответила «да», но тут же одернула себя, вспомнив о

нравственности, этике, и вообще о том, что как бы не слишком прилично себя веду… Потом промелькнула мысль, что в принципе вполне прилично, учитывая факт наличия нашего брака… Потом подумала, что обязательно нужно будет развестись перед тем как перенесусь в свой мир, потому что вот как раз выходить за муж за Динара, будучи все еще замужем за кесарем, будет определенно аморально. И вот да, надо бы уточнить:

– А в Эррадарасе приняты разводы? — поинтересовалась я.

Кесарь не ответил, глядя на меня столь холодно, что его взглядом,

вероятно можно было бы океаны замораживать. С другой стороны я, наверно совершенно напрасно задала данный вопрос, в конце концов, разве о смерти мужа не говорят «ушел в другой мир»? А я буду вдовой, у которой муж просто в другом мире остался, суть в принципе та же самая.

И вдруг меня пошатнуло.

Меня пошатнуло столь основательно, что не удерживай кесарь в объятиях, я бы свалилась, не в силах удержаться на ногах.

Основательно испугавшись, я вцепилась в его камзол, тяжело дыша и пытаясь понять, что происходит.

– Успокойся, я рядом, — раздался уверенный голос императора, — разберусь.

Дыхание вырывалось с надсадным сипением, пальцы, сжимавшие ткань его камзола, побелели, а в сознание промелькнуло ошеломительное — кесарь знал, что сейчас произойдет. Знал и бросив все, примчался ко мне. А нападение на крепость в таком случае это что, отвлекающий маневр?

Додумать не успела, следующий удар и я с хрипом начала сползать на пол, и сползла бы, но кесарь подхватил на руки, отнес к моему рабочему столу, усадил и встав максимально близко, в безусловно бесстыдной позе, вновь обхватив мое лицо ладонями, склонился к губам. Согрел дыханием, накрыл собственными и поцеловал легко, едва ощутимо, очень ласково… Отстраненно подумала, что ласковый кесарь явный признак того, что сейчас кто-то умрет, но уже в следующий миг никаких мыслей не осталось. Ничего не осталось, кроме нарастающе страстного, отбирающего дыхание, властного, уверенного поцелуя,

требовательного, сильного, опытного. И я вдруг ощутила беспомощность в его руках, под напором его ласки, в ауре его властности. А где-то внутри вдруг начало зарождаться что-то бесконечно теплое, обволакивающее, заставляющее терять свободу мыслей, чувств, желаний, нахлынувшее жаждой придвинуться ближе к сильному телу, сжать дрожащими ладонями не край столешницы, а его плечи, прикасаться не к холодному столу, а ощутить под пальцами тепло его кожи, и раствориться в ощущении абсолютной принадлежности ему.

И это напугало! Это привело в ужас! Мысли, чувства, возникшие во мне желания! В этот момент я до безумия испугалась не кесаря, я была в ужасе от себя!

Сжала пальцы, впившись в столешницу с такой силой, что ладони отозвались болью, и постаралась, сильно постаралась подумать, о чем угодно! О законах, владельце Лунного дворца, о положении людей на Эррадарасе, о возвращении домой, о шенге, о Динаре в конце концов! Но вот только при мысли о рыжем, в голове начало хоть немного проясняться…

Но усмешка кесаря, и поцелуй стал иным. Теплым, как лучи ласкового солнца, легким как морской ветерок, нежным как прикосновение шелка… Всего на миг. Уже в следующий сильные пальцы скользнули по моей шее вверх, лишая возможности отстраниться и разорвать прикосновение, и поцелуй утратил рамки и границы. Теперь кесарь целовал с нарастающей жесткой страстью, заставляя осознать, что все что было до этого являлось чем-то сродни невинным шалостям. Сильные жадные губы разомкнули мои, заставляя испуганно вскрикнуть, и вскрикнуть повторно, когда от этого прикосновения меня накрыло совсем не обволакивающим теплом, нет — по телу прошлась обжигающая волна, мгновенно стало жарко, а весь мир вдруг сузился, грозясь исчезнуть, заставляя прижаться к кесарю, как к единственно существующему, как к единственному спасению, как к единственному… И я словно лишилась воли, основательно и напрочь, превратившись в одно сплошное желание.

Новый удар настиг меня в тот момент, когда кесарь властно прижал к себе, обхватив меня поперек… пусть будет талии, а я, похоже давно и самозабвенно целовала его, одной рукой обняв за шею, второй касаясь его волос.

И удар был раз в пять сильнее прежнего… Одна проблема — удар темных оказался сущим пустяком, в сравнении с тем шоком что испытала я, осознав, что творю!

Что я творю! Что я вообще творю! И с кем!

Кесарь, на момент удара замерший с закрытыми глазами и явно пытающи йся определить откуда шло нападение, медленно приоткрыл глаза, взглянул в мои широко распахнутые от ужаса, и неожиданно сиплым для него голосом, хрипло произнес:

– Будет еще один удар.

Да не проблема! Проблема оказалась лишь в способе скоротать время до этого самого удара!

– Отпустите меня, — потребовала я, уперевшись ладонями в его грудь и всеми силами пытаясь от себя отодвинуть.

Глупо, знаю! Скалу, наверное, проще сдвинуть чем кесаря! Со скалой вообще проще, чем с кесарем! Да со всем в мире в сто раз проще, чем с кесарем! Меня затрясло. От себя, от ситуации, от того, с каким упоением еще всего пару мгновений назад… О, Великий Белый Дух, с Динаром хоть оправдаться можно было тем, что сначала напилась, а потом вошла во вкус, но с кесарем… С кесарем! Какой ужас!

Я закрыла пылающее лицо ладонями, невольно дотронувшись до распухших, болезненно чувствительных губ, и подумала, что будет, когда сюда войдут мои подчиненные и увидят все вот это! Это кошмар… это просто кошмар! Это худший кошмар в моей жизни!

– Нежная моя, посмотри на меня, — раздался повелительный приказ кесаря.

Я знала, что не подчиниться нельзя. Я знала, что любая непокорность жестоко карается. Я все знала… я не смогла.

– Кари, — очень ласково произнес властитель Эррадараса.