Восход доблести
Шрифт:
«Алек!» – крикнул Марко позади него.
Алек споткнулся и упал в траву, покатившись и покрываясь грязью, но ему было все равно. Он поднялся на ноги и снова побежал. Алек едва замечал мир вокруг себя, он слышал только собственное сердце, колотящееся как сумасшедшее, пока он бежал.
«Эштон!» – крикнул Алек, забегая в то, что когда-то было его деревней.
Он пробегал мимо одного дома за другим, каждый из которых сгорел дотла. Не осталось ничего, кроме дымящихся костров. Ничего нельзя было узнать. Алек не мог понять, что же
Алек не мог найти ничего, что осталось бы от его дома, пока он в ужасе бегал по деревне. Теперь о его доме напоминала лишь куча пепла и одна каменная стена от того, что раньше было кузницей его отца.
Алек последовал на звук рыданий и побежал в конец деревни. Наконец, он добрался до рядов свежевскопанных могил, воздух возле которых был тяжелым из-за почвы, дыма и смерти.
Он подбежал к пожилым женщинами, которые опустились на колени и рыдали, грязь была на их руках и волосах. Они произносили траурные молитвы. Алек бросился вперед и с колотящимся сердцем стал рассматривать все тела, молясь о том, чтобы все это оказалось неправдой.
«Пожалуйста», – молился он. – «Пусть моей семьи здесь не окажется. Пожалуйста. Я отдам что угодно».
Вдруг Алек застыл на месте и ощутил слабость в коленях, когда увидел то, чего не хотел бы видеть никогда: перед ним, никому не нужные, лежали тела его родителей – слишком бледные, застывшие в агонии. Он почувствовал, как все внутри него в этот момент умерло.
«МАМА! ОТЕЦ!»
Он рухнул в грязь рядом с родителями, обнимая их, и его колени вонзились в свежую почву. Алек рыдал, не понимая, что произошло.
Алек вдруг вспомнил о своем брате. Он выпрямился и окинул взглядом местность, не видя его. У него промелькнула надежда: может, брат выжил?
В отчаянии он подбежал к коленопреклоненной женщине и схватил ее за руку.
«Где он?!» – спросил Алек. – «Где мой брат?!»
Женщина посмотрела на него и молча покачала головой. Она была слишком поглощена своим горем, чтобы ответить.
«ЭШТОН!» – закричал Алек.
Он бегал между могилами, ища повсюду брата. Его сердце бешено колотилось, отчаянно желая знать, выжил ли Эштон. В конце концов, он что-то услышал.
«Алек!» – крикнул слабый голос.
Алек ощутил волну облегчения, когда узнал голос своего брата, точнее слабую его версию, и побежал к крайним могилам.
Его брат лежал там, он был ранен, истекал кровью и не шевелился. Сердце Алека разбилось, когда он увидел Эштона в грязи, в крови, которая текла из его рта. Он был тяжело ранен.
Алек бросился вперед и упал рядом с братом, схватив его вялую, холодную руку, продолжая плакать. Он увидел тяжелую рану на животе брата и сразу же понял, что тот умирает. Алек никогда в жизни не чувствовал себя таким беспомощным, видя, как его брат смотрит то на него, то – на небо, его глаза стекленели, жизненная
«Брат», – произнес Эштон почти шепотом.
Он слабо улыбнулся, несмотря на свои раны, и сердце Алека разбилось на осколки.
«Я знал, что ты придешь», – сказал Эштон, продолжая улыбаться. – «Я ждал тебя… перед смертью».
Алек сжал руку брата, качая головой, не желая принимать это.
«Ты не умрешь», – сказал он, зная, что это неправда.
Эштон улыбнулся в ответ.
«Я так и не поблагодарил тебя», – сказал он. – «За что, что ты… отправился к Пламени».
Эштон попытался сглотнуть, а Алек смахнул слезы.
«Кто это сделал?» – спросил Алек. – «Кто это с тобой сделал?»
Эштон долго молчал, ему сложно было глотать.
«Пандезианцы…», – наконец, ответил он, его голос слабел. – «Они… пришли… преподать нам урок… за возмездие…»
Алек удивился, когда его брат вдруг крепко сжал его руку, он не ожидал увидеть такую поразительную силу. Эштон бросил на него последний взгляд силы, напряжения и отчаяния умирающего человека.
«Отомсти за меня», – прошептал он. – «Отомсти… за всех нас. За наших родителей. За наших людей. Убей… пандезианцев… Поклянись мне…»
Алеком завладело новое ощущение предназначения, решимости. Никогда еще оно не было таким сильным. Он сжал руку брата и заглянул в его глаза с той же яростью.
«Я клянусь тебе», – ответил Алек. – «Я клянусь тебе всей душой. Я убью всех пандезианцев до последнего – или сам умру, пытаясь».
Эштон долго смотрел на брата со свирепостью в глазах, которую Алек никогда прежде не видел. В конце концов, на его лице появилось удовлетворение.
Эштон ослабел, соскользнул вниз и, опустив голову, перестал шевелиться. Он уставился на небо пустыми глазами, и Алек чувствовал, как сам умирает внутри, зная, что в эту минуту его брат уже мертв.
«НЕТ!» – закричал он.
Он откинул голову назад и закричал в небо, задаваясь вопросом, почему все, что он любил в этом мире, у него отняли, зная, что отныне он будет жить только ради одной вещи и ни для чего больше.
Ради мести.
Глава семнадцатая
Кира смотрела на здоровяка напротив нее, этого иностранца с низким лбом, широким телом и черными глазами. Он улыбался ей, обнажая свои острые зубы. От его улыбки бросало в дрожь.
«Тебя некому защитить», – сказал он ей. – «Не сопротивляйся – от этого тебе будет только хуже».
Кира заставила себя дышать и сконцентрироваться, призывая на помощь всю свою силу, как она делала в сражении. Ее сердце неистово колотилось в груди, в ее венах пульсировал огонь, пока она готовилась к столкновению своей жизни.
«Если кому и нужна защита», – храбро ответила Кира. – «Так это тебе. Я дам тебе единственный шанс уйти с моего пути, прежде чем ты узнаешь, из чего сделаны люди Эскалона».