Восход драконов

Райс Морган

Мальтрен оглянулся через плечо, очевидно, проверяя, не наблюдает ли кто-нибудь за ними. Удовлетворившись тем, что никто их не видит, он наклонился поближе и, улыбнувшись, сказал: «Я продал ее людям Лорда – и за очень приличную цену. Она была предательницей и создавала много проблем – как и ты».

Глаза Эйдана широко распахнулись от потрясения, предательство Мальтрена разбудило в нем ярость.

«Что касается тебя», – сказал Мальтрен, протянув руку и схватив Эйдана за рубашку, притянув мальчика поближе. Сердце Эйдана подпрыгнуло, когда он увидел, что тот снял кинжал с пояса. –

«Знаешь ли ты, сколько мальчиков умирает в этом рву каждый год? Это очень неудачное место. Этот мост такой скользкий, а эти берега такие крутые. Никто никогда не заподозрит, что это нечто большее, чем очередной несчастный случай».

Эйдан попытался освободиться, но Мальтрен крепко его держал. Его охватила паника, когда он понял, что умрет.

Вдруг Лео зарычал и прыгнул на Мальтрена, вонзив свои крыки в его лодыжку. Мальтрен отпустил мальчика и поднял свой кинжал, чтобы ударить волка.

«НЕТ!» – закричал Эйдан.

Раздался звук рога, после чего через ворота прорвались лошади, галопом несясь через мост, и Мальтрен остановился с кинжалом в руке. Когда Эйдан обернулся, его сердце подпрыгнуло от облегчения, когда он увидел, что к ним приближается его отец и братья в сопровождении дюжины мужчин, чьи луки были готовы и направлены на грудь Мальтрена.

Эйдан вырвался, а Мальтрен стоял со страхом в глазах, сжимая в руке свой кинжал, пойманный на горячем. Эйдан щелкнул пальцами, и Лео неохотно отступил.

Дункан спешился и вышел вперед вместе со своими людьми. Эйдан повернулся к ним.

«Видишь, Отец! Я тебе говорил! Кира пропала. И Мальтрен предал ее – он продал ее Лорду Губернатору!»

Дункан сделал шаг вперед и над ними повисла напряженная тишина, в то время как его люди окружили Мальтрена. Он нервно оглядывался через плечо на свою лошадь, словно думал о побеге, но мужчины вышли вперед и схватили лошадь под уздцы.

Мальтрен посмотрел на Дункана, заметно нервничая.

«Ты собирался тронуть моего мальчика, не так ли?» – спросил отец Эйдана, глядя Мальтрену прямо в глаза. Его тон был серьезным и холодным.

Мальтрен сглотнул и ничего не ответил.

Дункан медленно поднял свой меч и прижал его к горлу предателя, бросая на него смертельный взгляд.

«Ты отведешь нас к моей дочери», – сказал он. – «И это будет последним, что ты сделаешь до того, как я убью тебя».

Глава тридцатая

Кира и Диердре бежали что есть сил через снежные равнины, жадно хватая ртом воздух, скользя на льду. Они бежали через ледяное утро, из их ртов поднимался пар. Холод обжигал Кире легкие, ее руки занемели, пока она сжимала свой жезл. Грохот тысяч лошадей наполнил воздух и, оглянувшись назад, девушка пожалела об этом: на горизонте скакали люди Лорда, тысяча мужчин преследовала их. Кира знала, что нет смысла убегать, когда на горизонте нет никакого укрытия – перед ними были только открытые равнины. С ними покончено.

Тем не менее, они продолжали бежать, движимые каким-то инстинктом выживания.

Кира поскользнулась, упав лицом в снег, и тут же почувствовала обхватившую ее руку, поднявшую девушку вверх. Оглянувшись, она увидела, что Диердре дернула ее на

ноги.

«Ты не можешь сейчас остановиться!» – сказала она. – «Ты не бросила меня и я тебя не брошу. Бежим!»

Киру удивили властность и уверенность в голосе Диердре, словно та родилась заново после того, как покинула темницу. Ее голос был полон надежды, несмотря на обстоятельства.

Кира бросилась бежать, и вскоре они начали пересекать холм. Она пыталась не думать о том, что случится, когда армия догонит их, когда они доберутся до Волиса и убьют ее людей. Тем не менее, Киру учили не сдаваться – несмотря ни на что.

Они пересекли холм и Кира резко остановилась, пораженная представшим перед ней зрелищем. Сверху она увидела сельскую местность, огромное плато, раскинувшееся перед ней, и ее сердце подпрыгнуло от радости, когда она увидела, что к ним скачет ее отец во главе сотни людей. Девушка не могла поверить своим глазам – он ехал за ней. Все эти люди рисковали своими жизнями ради нее, хотя это была суицидальная миссия.

Кира расплакалась, переполненная любовью и благодарностью по отношению к своим людям. Они ее не забыли.

Кира побежала к ним и, приблизившись, увидела отрубленную голову Мальтрена, привязанную к его коню, и поняла, что произошло: они узнали о его предательстве и прибыли за ней. Казалось, что отец Киры был удивлен не меньшее, увидев ее, выбегающую с холма. Кира поняла, что, вероятно, он рассчитывал на то, что освободит ее из форта.

Они все остановились, встретившись посредине. Дункан спешился, побежал к дочери и заключил ее в крепкие объятия. Почувствовав на себе его крепкие руки, Кира ощутила облегчение. Ей показалось, что все в этом мире встанет на свои места, несмотря на ошеломительное неравенство в силах. Она никогда так не гордилась своим отцом, как в эту минуту.

Выражение лица Дункана вдруг изменилось. Он стал серьезным, бросив взгляд через ее плечо. Кира знала, что он видит – огромную армию людей Лорда, пересекающую холм.

Он подал жест рукой ожидающей лошади, и другой для Диердре.

«Твой конь ждет тебя», – сказал отец, указывая на красивого белого жеребца. – «Сейчас ты будешь сражаться с нами».

Времени для слов не осталось. Кира немедленно оседлала коня, следуя примеру своего отца, и встала в ряд со всеми его людьми. Все они смотрели на горизонт. Кира увидела перед собой людей Лорда – тысячи мужчин против всего лишь одной сотни. Тем не менее, люди ее отца гордо сидели верхом, и ни один из них не отступил назад.

«МУЖЧИНЫ!» – крикнул Дункан сильным зычным голосом. – «МЫ СРАЖАЕМСЯ ЗА ВЕЧНОСТЬ!»

Они издали громкий боевой клич, протрубили в рог и все, как один, бросились вперед, торопясь встретиться с врагом.

Кира знала, что это самоубийство. За тысячей людей Лорда находилась еще тысяча, а за ней – другая. Ее отец и его люди тоже знали это. Но ни один не стал колебаться. Они сражались не только за свою землю, они сражались за нечто более ценное – за свое существование, свое право жить как свободные люди. Свобода значила для этих людей больше, чем жизнь, и хотя все они могут быть убиты, то, по крайней мере, они умрут по своему выбору, умрут как свободные люди.