Восход Эндимиона
Шрифт:
Я разрываю этот контакт с внезапным отвращением к себе, будто поймал себя на подглядывании. И в то же мгновение осознаю, что если Энея знала язык живых с самого рождения, то, конечно, она тратила больше сил на то, чтобы отказаться от этого знания, избежать непрошеного вторжения в чужую жизнь – нежели на то, чтобы его совершенствовать.
Открыв диафрагму в стене кокона, Энея выбралась на мягкий дерн органического балкончика, прихватив комлог. Я выплыл следом и плавно опустился рядом – здесь тяготение благодаря силовому полю составляет 0,1g. Над диском комлога голограммы
Я поднимаю голову и вижу, куда они смотрят.
Сквозь крону Звездного Древа пробиваются огненные росчерки, распускаются, как розы, оранжевые и алые сполохи. Мгновение мне кажется, что это всего лишь блики на листьях, каракатицы, «ангелы» и поливочные кометы, отражающие свет… И тут я понимаю, что это.
Корабли Имперского Флота пробиваются сквозь Звездное Древо в сотне мест сразу, и их огненные хвосты рассекают стволы и ветви, словно холодно блистающие клинки.
Под градом листьев и древесных обломков, разлетающихся на тысячи километров, ветвь, кокон и балкон сотрясаются, как от землетрясения.
И наступил сверкающий хаос. Лазерные пучки кроили пространство, становясь видимыми благодаря истекающей в вакуум атмосфере, благодаря живой материи, обращенной во прах, благодаря пылающим листьям, крови Бродяг и тамплиеров. Лучи резали и сжигали все, что попадалось на их пути.
В нескольких километрах от нас ярко расцветают новые взрывы. Силовое поле пока еще держится, и грохот обрушивается на стену кокона, трепещущую, будто шкура раненого зверя.
Комлог Энеи погас в тот самый миг, когда Звездное Древо над нами вспыхнуло и взорвалось в безмолвии вакуума. Рев, крики и вопли были еще слышны, но я понял – через считанные секунды поле откажет, и нас с Энеей вынесет в окружении тонн обломков в открытый космос.
Я хотел было втащить ее в кокон, который уже пытался закрыться в бесплодной попытке выжить.
– Нет, Рауль, смотри!
Над нами, под нами, вокруг нас Звездное Древо полыхало взрывами, разлетались в щепу лианы и ветви, огонь пожирал Бродяг-«ангелов», лопались десятикилометровые рабочие каракатицы, вспыхивали, как спички, пытавшиеся отчалить деревья-корабли.
– Они убивают эргов! – прокричала Энея сквозь рев ветра и грохот взрывов.
Я молотил кулаками по стене, выкрикивая команды. Диафрагма открылась всего лишь на секунду, и я успел втащить Энею внутрь.
Но и здесь не было спасения. Плазменные сполохи проникали даже сквозь поляризованные стены кокона.
Выхватив из шкафчика рюкзак, Энея втиснулась в лямки, я быстро сунул за пояс нож – как будто нож чем-то может помочь!
– Мы должны добраться до «Иггдрасиля»! – крикнула Энея, и мы бросились к транспортной ветви, но кокон не выпустил нас. С той стороны раздался рев.
– Ветвь сломана, – выдохнула Энея. Она так и не выпустила из рук комлог – старинный, с корабля Консула – и теперь запросила данные из сети Звездного Древа. – Мосты сожжены. Мы должны добраться до дерева-звездолета.
За стеной расцветают оранжевые сполохи взрывов. «Иггдрасиль» – в десяти
– Вызови сюда корабль, – говорю я. – Корабль Консула.
– Хет Мастин готовит «Иггдрасиль» к отправке… – качает головой Энея. – Нет времени выводить корабль из ангара. Мы должны попасть туда максимум через четыре минуты, или… А как насчет «второй кожи»? Мы могли бы долететь.
Теперь моя очередь покачать головой.
– Ее тут нет. Я отдал ее А.Беттику.
Кокон яростно затрясся, и Энея оторвалась от комлога. Стена раскалилась докрасна и уже начала оплывать.
Распахнув свой шкафчик, я принялся расшвыривать в стороны одежду и снаряжение. Нет, не то! Вот он – подарок отца капитана де Сойи! Я стянул с ковра кожаный футляр.
Прикосновение к управляющим нитям – и расправившийся ковер-самолет повис в невесомости. Электромагнитное поле здесь еще не отказало.
– Пошли! – крикнул я, втащив Энею на ковер. Ровно в это мгновение стена расплавилась окончательно.
И сквозь разрыв мы вылетели навстречу вакууму и безумию битвы.
28
Эрги еще удерживали магнитное поле, но его конфигурация как-то странно изменилась. Вместо того чтобы лететь к «Иггдрасилю» вдоль широкой – с бульвар шириной – ветви, ковер-самолет так и норовил развернуться к ней перпендикулярно, и тогда мы как бы переворачивались вниз головой, а ковер возносился вверх, как лифт, среди дрожащих ветвей, раскачивающихся мостиков, разорванных транспортных стволов, огненных всполохов и полчищ Бродяг, которые улетали в открытый космос, чтобы сразиться и умереть. Ничего, пусть ковер-самолет вытворяет, что хочет, только бы доставил нас к цели.
Кое-где в пузырях силового поля еще сохранилась атмосфера, но большая часть полей погибла вместе с поддерживавшими их эргами. Воздуха здесь было много, даже слишком много, и теперь весь он просачивался и улетучивался в пространство. Скафандрами мы не запаслись. Зато в самый последний момент в коконе я вспомнил, что у ковра есть собственное слабенькое поле, способное удерживать атмосферу. Девять лет назад ковер неплохо послужил нам, когда на безымянной покрытой джунглями планете мы залетели в верхние слои, – оставалось надеяться, что система еще работает.
Она еще работала… по крайней мере отчасти. Силовое поле включилось, как только мы вырвались из кокона и понеслись сквозь хаос. Я почти физически ощущал, как просачивается наружу разреженный воздух, и твердил себе, что мы все равно доберемся до «Иггдрасиля».
И мы добрались – но добрались просто чудом.
Я не в первый раз наблюдал космическую битву – взять хотя бы ту, когда мы с Энеей не так уж много стандартных дней… эпох назад с верхней террасы Храма-Парящего-в-Воздухе любовались фейерверком в окололунном пространстве, когда Имперский Флот подбил звездолет отца де Сойи, – но я в первый раз наблюдал космическую битву, в которой пытались убить меня.