Восход Красной Луны 2: Жертвы экспериментов
Шрифт:
Мужчина взял ее ручки и, крепко сжав их, прислонил к своей груди. Он понимал приступ ее отчаяния, понимал ее ненависть и боль… Деймон знал, что то, что они натворили – мерзко, ужасно, отвратительно… Конечно можно сказать, что они, просто на просто не знали всей правды, что запутались и … Но незнание не освобождает от ответственности. Они спали, будучи родственниками. Нет оправдания поступку. Но есть объяснение. Они, в этом жестоком мире экспериментов и лжи, стали жертвами экспериментов, превратившись окончательно в уродов и тех существ, которых не примут
Резкая головная боль. Они соприкоснулись с дном этой пропасти. Они достигли самого низа и больше некуда падать… Не с чем больше смириться. Занавес раскрылся полностью и зрители могут аплодировать стоя, ведь главные герои проиграли, главные герои проиграли второй раунд битвы и ничто больше не предвещает хорошего конца.
Девушка выдернула руки и, отойдя, принялась переодеваться. Она больше не хотела, не стремилась, не желала… Ей надо подальше от этого мира, подальше от этого мужчина и от этих экспериментов. Им нельзя вместе.
Деймон дождался, пока брюнетка переоделась, а потом, схватив ее за плечи, внимательно посмотрел в ее глаза, понимая, что он не хочет оставаться без нее, но также понимая, что им больше нельзя быть вместе, что им больше невозможно находиться рядом.
Он отпустил ее плечи, но лишь за тем, чтобы не впиваться своими когтями в ее кожу. Слезы подступили к ее глазам, и Гилберт подняла взгляд вверх, чтобы не дать слезам сыграть в предателей.
– Послушай, - произнесла она, переборов себя и найдя силы посмотреть в эти глаза красного, неестественного цвета. – Послушай, я причинила тебе много боли…
– Замолчи.
– Я… я превратила твою жизнь в существование, - продолжал девушка, но голос дрогнул, и холодные слезы опалили щеки. Слова становилось говорить труднее. Они все рассеивались, либо же смешивалась в какой-то несвязный текст. – Я превратила тебя в… Прости, пожалуйста.
Девушка метнулась к двери, но там уже стоял Деймон. Он быстрыми шагами сократил расстояние между ними.
Елена зарыдала и напоследок позволила себе обнять его так крепко, как только позволяли силы. Последний раз прикоснуться, вдохнуть его запах и получить ответное объятие. В последние раз просто быть рядом….
Отобрали последнее. И ненависть срослась с болью так прочно, что Елена сдалась соблазнительному желанию отомстить. Она мечтала устроить персональный ад для каждого, кто уничтожил жизнь Кэтрин, Жизнь Деймона и ее личную жизнь. Девушка поклялась отомстить Кэролайн, своим биологическим родителям и тем, кого отыщет… Ради Кэтрин, ради него, ради себя.
Желание мщения подчинило ее волю. Желание мщения затмило чувства к этому мужчину и девушка резко оттолкнула его.
– Я твоя создательница, а значит…
– Нет! – рявкнул он. Вены запульсировали под его глазами, но Елена знала, что она не трансформировалась в черный сгусток. Она знала, что он не укусит ее.
– Я уеду и ты не станешь этому препятствовать, - монотонно, уверенно и холодно звучал ее голос, в глазах было полно решимости, лицо не выражало ничего, кроме уверенности в своих
Деймон хотел сказать хотя бы одно слово, но не мог. Не мог ничего вымолвить.
– И я достану вакцину. Ты не станешь искать, ты перестанешь думать и не будешь убивать. Питаться питайся, а убивать не смей. Я сама отыщу тебя.
Он кричал. Внутри сознания он кричал от боли и молил, чтобы она взяла его с собой. Он знал, что она слышит его эмоции, он знал, что она слышит каждое слово. Но девушка собиралась, а Сальваторе не мог пошевелиться, будто его накачали транквилизатором.
Мужчина кричал… но молчал. А потом дверь хлопнула и будто щелкнули пальцами. Он очнулся и только какое-то отдаленно гнетущее душу чувство будто напоминало о чем-то плохом… Деймон помнил все до последней детали. Он помнил разумом.
А сердцем не тосковал и больше не взвыл к ушедшей. Не было того сумасшедшего чувства. Которое разрывало его прежде. Он обрел временно спасение. Он забыл на какое-то время. И пусть… ему надо отдохнуть.
Девушка уехала на его машине. Она включила музыку погромче, заглушая крик души. Слезы стекали по лицу и казалось, что ничего болезненнее ранее Елена никогда не чувствовала. Безысходность, тупая безысходность и бессилие… Нет, уже не то бессилие что было раньше. Девушка твердо знала, что намерена делать, она твердо была убеждена в своих действиях и не было ни страха ни сомнения.
Бессилия чувств. Ее тянуло к этому мужчине как никогда. Ведь выяснилось, что он единственное, что у нее осталось. Но им нельзя быть вместе. Им больше никогда нельзя прикасаться друг к другу.
Завопив во весь голос, девушка нажала на кнопку звукового сигнала и выжала педаль газа. Она стремительно мчалась по трассам города, игнорируя знаки и светофор. Ей было плевать на все. Хотелось умереть.
Девушка убрала руку с гудка и резко развернула машину вправо, съехала на самый край дороги, но скорости не уменьшила. Ей было больно. Невыносимо более терпеть реалии этого мира. Очень хочется сдаться, очень хочется поднять белый флаг и признать свое поражение, хочется умереть… И только месть, в совокупность с ядовитой ненавистью заставляли жить. Только мысль о спасении Деймона была якорем, который заставлял не сворачивать на встречную полосу, чтобы умереть.
Девушка выжимает сцепление и педаль тормоза. Она врезается в столб, но ее волнует это меньше всего.
Острая. Пронзительная боль прошлась по всему телу, до самых кончиков пальцев. Елена откинула голову и закричала истошным криков, который напоминал ор дикого льва, чем крик боли обычного человека. В глазах лопнули сосуды и они покрылись кровяными сгустками. Ногти покрылись кровью, а затем стали отпадать. Девушка закричала еще истошнее, когда позвоночник стал резко деформироваться, а боль была такая, будто заживо выворачивали кости. Девушка кричала, когда вместо ногтей появлялись закругленной формы когти, которые царапали обивку кресел.