Восход Левиафана
Шрифт:
Особенно ему приглянулись два небольших рожка, которые причудливо переплелись между собой, образуя подобие человеческих тел, соединенных в пламенном танце двух влюбленных сердец. Он уже решил отнести эти рожки трехпалому Нэхайосси, который создает из кости такие вещи, что ни одна дева не в силах отвести от них взор! Конечно, это будет подарок для его возлюбленной Витэшны.
Знай другие его мысли, кто-то непременно сказал бы, что Кизекочук излишне тонок душой для сына сахема племени, которое среди ходинонхсони уже которую зиму признавалось эталоном воинского искусства. Но его это мало волновало, ибо никто из племени не умел сравниться с ним в бою на копьях,
Кизекочук совершил два перехода прежде, чем почувствовал, что ему требуется отдых. Без волокуши он одолел бы шесть или даже семь переходов за вдвое меньший срок, но ценная добыча замедляла его. Он выбрал место в тени исполинской секвойи, почуяв в восточном ветре запах проточной воды. В двух сулету от секвойи по дну небольшой ложбинки бежал кристальный ручей.
Молодой охотник, чей путь по Великой земле Ата-ан-сик недавно миновал двадцать первую зиму, зачерпнул воду руками и бросил себе в лицо. Он напился ключевой воды, затем наполнил кожаную флягу, вернулся к секвойе и стал жевать кукурузную лепешку (хвала О-на-тах, кукуруза в это лето принесла невиданный урожай!).
Он вздохнул, привалившись спиной к прохладной коре, изборожденной вдоль ствола вековыми морщинами, и улыбнулся незримым лесным духам Джо-га-ох, мечтая, как за месяцем Разнотравья (который вот-вот завершится) придет месяц Восточного Ветра, а потом наступит месяц Гроз (месяц сурового, но справедливого Хе-но, что живет у озера Эри).
Месяц Гроз - месяц рождения светлоликой Витэшны, которой исполняется восемнадцать зим. А это значит, что по закону предков она станет женщиной и сможет выбрать себе мужчину. Витэшна - дочь свирепого Окэмэна, что был наставником Кизекочука в его бытность отроком. Род Окэмэна не самый богатый в племени, но это сильный уважаемый воин, под чьи крылом выросло ни одно поколение непобедимых бойцов и умелых охотников. Союз с его дочерью достоин сына сахема.
Кизекочук вновь поймал себя на неприятной мысли - а что, если бы Витэшна была из самой бедной семьи, позволил бы ему отец взять ее в жены? Перечить отцу нельзя, так гласит закон предков, и тем более нельзя перечить отцу племени, сахему. Молодой воин тряхнул головой, не желая думать о подобных глупостях. К чему грезить о том, чего нет и быть не может? Они с Витэшной любят друг друга, их отцы явно не против их союза, так зачем омрачать чертоги разума темными думами?
Точно, такие думы насылает Ха-кве-дет-ган, сын Великой матери Ата-ан-сик, жестокий и злой брат-близнец светлоокого победителя демонов Ха-кве-ди-ю, что не знает себя равных в обоих мирах - земном и небесном. Кизекочук свершил древний охранительный знак - махнул рукой перед собой, прочертив в воздухе молнию. Что ж, пора двигаться дальше!
Еще через два перехода он уловил запах дыма, на окраине родной уоки жгли кукурузную ботву. Кизекочук двинулся вперед с удвоенным усердием. До дома совсем немного, совсем немного до милой сердцу Витэшны!
Первым, кого он встретил, подходя к главной уоки своего племени, раскинувшейся на правом берегу полноводной Мух-хе-кан-не-так, оказался его лучший друг, беспокойный Демонтин. Он стоял в тени раскидистой пихты, прячась от палящего солнца, и с интересом разглядывал девушек, что стирали белье в реке. Демонтина любили не все, слишком
Источником мифа был сам Демонтин, так что в эту историю мало кто верил, зато на переговорах с представителями других племен Демонтин стоял по левую руку от Гехэджа, сахема племени ганьенгэха, их племени. По правую, разумеется, стоял Кизекочук. А еще Демонтина совсем не зря прозвали Лэнса, что значит «копье», ибо в бою на этом оружии он уступал лишь Кизекочуку.
– Подбирать падаль нехорошо, друг мой!
– прокричал Демонтин, увидав Кизекочука с волокушей и безошибочно определив ее содержимое по характерному силуэту и едва уловимому запаху свежего мяса.
– Говорят, за такое грозный Хе-но спускается с озера Эри, чтобы сокрушить череп преступившего обычаи своим грозовым молотом!
– Не сомневаюсь, что за подобные обвинения пресветлый Хе-но сокрушит твой грязный язык, сын лесного пса!
– прокричал Кизекочук в ответ, стараясь не сбивать дыхание. Он уже порядком вымотался, но не хотел давать Демонтину еще один повод для шуток.
– А ты точно сын Гехэджа?
– Демонтин состроил гримасу, в его представлении обозначавшую крайнюю степень изумления.
– Давно я не слыхал речей, что могли бы сравниться с моими! Может статься, что прекрасная в своих годах Тэйпа могла разок-другой завернуть в хижину Макхэквы...
– Сын падальщика, как смел ты оскорбить мой род! Готовься нести ответ за свои неразумные слова!
– Кизекочук бросил волокушу и метнулся к Демонтину, намереваясь свалить его на землю. Демонтин оказался быстр, но недостаточно для того, чтобы увернуться от броска лучшего воина племени.
Друзья сцепились, как обезумевшие волки, и рухнули на землю. На стороне Кизекочука сила и мастерство, на стороне Демонтина - тот факт, что его друг донельзя утомлен охотой и длительным путешествием. Тем не менее, схватка продлилась недолго, Кизекочук сумел выйти другу за спину и взял его голову в захват, заставив того несколько раз хлопнуть его ладонью по руке, признав свое поражение. Кизекочук чуть ослабил хватку, но не выпустил Демонтина.
– Даже если ты прав, пес, - прошипел он на ухо другу.
– Ха-вень-ни-ю свидетель, я не опущусь до того, чтобы назвать тебя своим братом!
Затем он отпустил Демонтина, тот яростно вырвался и сел на четвереньки перед другом. Оба застыли, тяжело дыша, а потом звонко рассмеялись, как могут смеяться только лучшие друзья.
Демонтин помог другу с волокушей, но когда они пересекали площадь, где располагался овачира Окэмэна, Кизекочук не заметил возле нее своей возлюбленной Витэшны, которая в это время всегда сидела у входа в дом за починкой одежды или шитьем. Демонтин проследил взгляд друга и улыбка мгновенно покинула его лицо.
– Что-то не так, - тихо проговорил он.
– Днем твой отец встречался с Окэмэном, я не знаю, о чем они говорили, никто не знает. Но им обоим этот разговор явно не понравился, а когда Окэмэн остался наедине с дочерью, я слышал плачь, доносившийся из их овачиры.
– Где она?
– мгновенно насторожился Кизекочук. Темное предчувствие холодной змеей свернулось вдоль позвоночника. Неожиданно пред воином предстали грубые и жестокие картины, и либо это проделки коварного Ха-кве-дет-гана, либо Демонтин не так далек от истины, предполагая его родство с племенным шаманом...