Восход луны

Кешоков Алим Пшемахович

«Вот я и попалась», — сказала сама себе Фарида. Теперь Зуфри может легко узнать, где скрывается его супруга. Ее бросило в дрожь, хотелось убежать, но сразу уйти тоже было нельзя.

— Купите, пожалуйста… Мне нужны деньги на лекарства, — добавила она жалобным голосом. Она заставляла себя просить, вспомнив, в каком состоянии лежит Саида.

— Я могу взять, но знаете… — Ювелир лениво тянул фразу.

— Отдам недорого, — прервала его на полуслове Фарида.

— Я понимаю, иначе мне пришлось бы закрыть дело.

— Тетя умирает…

— Я

догадался, что вас привела ко мне крайняя нужда. Ладно, заплачу вам полную стоимость. — Ювелир принялся бархоткой тереть кольцо, устремив глаза на девушку. — Вы насовсем с ним расстаетесь или, может быть, придете снова, когда выздоровеет тетя и у вас заведутся деньги?

— Насовсем, — отрезала Фарида. Она думала только о том, как бы поскорее отсюда выбраться.

В это время в лавку вошел новый посетитель; еще с улицы он шумно приветствовал хозяина, видимо своего приятеля. Опытный взгляд вошедшего должным образом оценил красоту девушки, притихшей у прилавка.

Ювелир отсчитал несколько бумажек.

— И месяц, и два, и даже полгода я не стану продавать ваше кольцо. Можете, если захотите, прийти и забрать его. Даже процентов не возьму, — говорил он, ухмыляясь, — Я это делаю только для вас.

— Шукран джазилан. Вы очень добры, спасибо.

Фарида шагнула к двери, но ее остановил посетитель. Замшевая куртка, полосатая рубашка, туфли на толстой подошве, сантиметра на три увеличивавшие рост… Густые, вьющиеся волосы спадали незнакомцу на плечи, на пальце, заметила Фарида, сиял крупный драгоценный камень. Он ухмылялся так же нахально, как ювелир, и говорил так же слащаво:

— Может быть, я сумею помочь вам. Мало ли какие беды приключаются с хорошенькими девушками, не отчаивайтесь. Располагайте мной. Я одолжу вам денег, ну а что касается возврата, то разве хорошенькие девушки отдают долг деньгами?

Фариду покоробило. Сверкнув глазами, она молча двинулась дальше, даже не удостоив наглеца ответом.

— Не проходите мимо своего счастья. Я серьезно говорю, — посмеивался владелец замшевой куртки, загораживая девушке путь.

Фариде хотелось дать ему пощечину, чтобы с лица его исчезла эта глупая ухмылка. За кольцо ей заплатили очень мало, наверное, раза в три меньше, чем оно стоило. Что ж, и на том спасибо.

— Вы очень добры, — сказала Фарида тоном, каким говорят: «Идите к черту!» Но тот и не собирался отставать.

— Позвольте представиться: я антрепренер. Моя гастрольная труппа выступает в отеле «Ат-Тарик». У нас есть вакансия в хореографическом ансамбле. Полагаю, вы бы нам подошли, если бы пожелали. Подумайте, такая работа хорошо оплачивается. — Антрепренер пожирал Фариду глазами.

— Благодарю вас, но я деревенская. Из меня артистка не получится, — сухо, со свойственной ей прямотой ответила Фарида. — Пустите!

Мужчины рассмеялись.

— Попробовать же можно! Учтите, мой друг, не каждой встречной предлагают такое, — вступил в разговор ювелир, вертя на кончике указательного пальца

кольцо Фариды, словно напоминая, что постоянный заработок даст возможность выкупить украшение.

— Отель «Ат-Тарик». Запомните, — настойчиво продолжал антрепренер, — меня можно найти каждый вечер после одиннадцати.

— Спасибо, я подумаю.

Фарида вспомнила слова Саиды о «красногубых ведьмах». Мужской смех, раздававшийся у нее за спиной, звучал оскорбительно. «Разыгрывают, — решила она, — провались ты со своей труппой». Фарида не очень хорошо знала, что такое хореографический ансамбль, но слышала о знаменитой танцовщице, которая выступает в ночном клубе. Как бы много за это ни платили, она, Фарида, никогда не станет танцевать танец живота.

Фарида завернула за угол, закуталась так, чтобы только видеть дорогу. Теперь ей в голову приходили резкие точные слова, которыми она могла бы поставить развязного нахала на место. Вспомнив, однако, о больной, девушка прибавила шагу. Бог даст, провизор станет повнимательней, узнав, что у них есть деньги. Выздоровеет Саида, тогда, кто знает, может, удастся посмотреть концерт в «Ат-Тарике». Но быть танцовщицей — это все равно не для нее…

Едва Фарида переступила порог, больная пожаловалась:

— Как ты долго, думала, так и умру без тебя.

Фарида хотела обрадовать ее, стала рассказывать про деньги, но Саида лишь махнула рукой: поздно, мол. В свое исцеление она уже не верила.

— Сделаем уколы, температура спадет… — Фарида пыталась внушить больной надежду.

— Не надо, не трать деньги понапрасну. — Про себя Саида решила, что деньги эти лучше приберечь на похороны. Хотя, впрочем, на похороны вполне достаточно того, что она откладывала на шарту для сыновей. А вот сыновьям хорошо бы отбить телеграмму, чтобы приехали повидать мать перед смертью.

— Как это понапрасну? Твое здоровье дороже золота. Больной все равно что ребенок. А дети, между прочим, должны слушаться старших. Сыновья ведь тебя слушались! — Фарида еще что-то хотела сказать, но больная перебила ее:

— Пошли сыновьям телеграмму. Больше ничего не надо.

Фарида побежала к провизору, предложила ему денег. Провизор пересчитал бумажки и велел жене идти делать уколы. Этому искусству он научил ее давно. По два укола в день, пока не спадет температура, — так велел провизор; еще он дал Фариде таблеток и сказал, что нужны холодные компрессы.

После нескольких уколов Саиде стало лучше, она приободрилась, попросила соку. Жена провизора ходила к ним всего два дня, но во время каждого визита делала оба укола — чтобы не приходить лишний раз. Саида благодарила аллаха, пославшего ей Фариду.

Улучшение оказалось кратковременным, и Фарида опять пришла в отчаяние. Больная снова бредила, снова звала сыновей, а в минуты просветления просила Фариду обязательно высыпать ей на могилу горсть земли, что хранится в банке. Это была земля, привезенная Хамби с родины далеких предков.