Восход тьмы
Шрифт:
Уилл задрожал. В зале и в самом деле становилось все холоднее. Воздух был похож на текущую прохладную воду, хлынувшую на них со всех сторон. Огонь в большом камине больше не давал тепла, вернее, все тепло всасывало в себя холодное голубое пламя Тьмы. Девять огней снова затрепетали, и, когда Уилл смотрел на них, он был готов поклясться, что это не огни, а гигантские сосульки, бело-голубые ледяные колонны, готовые обвалиться и похоронить всех под своими холодными осколками.
– …Холод… – спокойно проговорил Черный Всадник из
Уилл в тревоге смотрел на Мерримена. Он знал, что каждый из них, каждый Носитель Света в комнате, направил против Тьмы всю свою силу в тот самый момент, когда раздался голос Всадника, но это было абсолютно бесполезно.
Мерримен невозмутимо сказал:
– Хокинг позволил им войти, как и тогда, когда он впервые предал нас, и мы не можем изменить этого. Однажды я доверился ему, и это до сих пор дает ему силу, хотя доверие уже потеряно. Наша единственная надежда в том, что Хокинг – всего лишь человек… А против заклинаний глубокого холода, мы, увы, бессильны.
Он стоял, нахмурившись, пока бело-голубое пламя мерцало и танцевало; даже он выглядел холодным, на его худощавом лице появились следы усталости.
– Они принесли с собой глубокий холод, – Мерримен словно говорил сам с собой, – холод пустоты, холод черной пропасти…
И холод становился все сильнее и сильнее; он замораживал не только тело, но и сознание. Свет пламени становился все более тусклым, и Уилл вдруг понял, что двадцатый век опять оживает вокруг него, и они вновь оказались в поместье мисс Грейторн.
Здесь тоже было очень холодно.
Все изменилось. Радостный гомон голосов превратился в тревожный гул, и огромный холл был слабо освещен свечами, стоявшими в подсвечниках, чашках и на тарелках, везде, где нашлось свободное место. Яркие электрические лампы потухли, а длинные металлические батареи, которые обогревали большую часть комнаты, больше не давали тепла. Мерримен вместо плаща был одет в длиннополое пальто, как и раньше в этот день этого века. Он обратился к мисс Грейторн:
– Мы мало что можем сделать, мэм. Топка не работает. Все линии электропередачи вышли из строя. Так же как и телефон. Я велел собрать все одеяла и покрывала, которые есть в доме, а мисс Хэмптон готовит запасы мыла и горячих напитков.
Мисс Грейторн одобрительно кивнула.
– Хорошо, что мы сохранили старые газовые печи. Меня уговаривали избавиться от них, ты знаешь, Лайон, когда установили центральное отопление. Но я не послушалась. Электричество! Я всегда знала, что старый дом этого не одобрит.
– Я собрал дрова, чтобы поддерживать огонь… – начал Мерримен, но в ту же секунду, словно в насмешку, раздалось громкое шипение и из камина повалил дым. Те, кто находился рядом, отскочили назад. Через внезапно возникшее облако дыма Уилл увидел, как Фрэнк Доусон и Старый Джордж пытаются вытащить что-то из огня.
Но огонь уже потух.
– Снег прошел через дымоход, – сказал фермер Доусон,
– Я принесу, – закричал Уилл и кинулся на кухню, обрадовавшись, что может двигаться. Но прежде, чем он смог прорваться к двери через толпу замерзших напуганных людей, на его пути выросла фигура, и две костлявые руки схватили его запястья так крепко, что он онемел от неожиданной боли. Ясные глаза впились в него, сверкая диким светом, и высокий тонкий голос Странника заскрипел над его ухом:
– Носитель Света, последний из Носителей Света, а ты знаешь, что случится с тобой? Холод проникнет внутрь, и Тьма заморозит тебя. Холодные и окаменевшие, вы все будете беспомощны. И никто не сможет защитить маленькие Знаки на твоем ремне.
– Пусти меня! – закричал Уилл, но старик не отпускал его, вцепившись, как безумец.
– А ты знаешь, кто заберет маленькие Знаки, Старожил? Я заберу. Я, бедный Странник, буду носить их. Они обещаны мне в награду за мою службу – ни один из Носителей Света ни разу не предлагал мне такой награды. Они вообще не предлагали мне никакой награды. Но я буду Искателем Знаков, и все, что когда-либо принадлежало тебе, будет моим.
Он потянулся к ремню Уилла, его лицо исказилось гримасой самодовольства и злобы. Уилл громко закричал, зовя на помощь. Тут же рядом появились Джон Смит и доктор Армстронг. Здоровый кузнец схватил Странника за руки и скрутил их у него за спиной. Старик извивался и визжал, его глаза горели ненавистью к Уиллу, и обоим мужчинам пришлось применить физическую силу, чтобы удержать его. Через некоторое время они сломили его сопротивление, и доктор Армстронг откинулся назад со вздохом раздражения.
– Это парень – единственный горяченький объект во всей стране, – сказал он. – Чтобы он окончательно не тронулся, я дам ему снотворное независимо от того, какой у него пульс. Пусть поспит немного. Он представляет опасность для общества и для себя.
Уилл потер свое ноющее запястье. «Если бы вы только знали, какого рода опасность исходит от него», – подумал он. И вдруг он понял, что имел в виду Мерримен. «Наша единственная надежда в том, что Хокинг всего лишь человек…»
– Подержи его, Джон, пока я схожу за своей сумкой. – С этими словами доктор исчез.
Джон Смит одной своей огромной кистью держал Странника за плечо, а другой обхватил оба его запястья. Кузнец посмотрел ободряюще на Уилла и кивком головы указал на кухню; Уилл тут же вспомнил свое первоначальное намерение и побежал. Когда он вернулся, держа в каждой руке по ведру, около камина уже началась суета; снова слышалось шипение, опять вырывался наружу дым, и Фрэнк Доусон, пошатываясь, отошел назад.
– Безнадежно! – сказал он раздраженно. – Безнадежно! Стоит только очистить камин, как новая порция снега падает сверху. И этот холод… – Он в отчаянии огляделся вокруг. – Посмотри, Уилл.