Восход

Михалков Игорь

Я сижу в развалинах полуразрушенной многоэтажки. Как меня застало лихо, так дальше и не отошел. И не собираюсь. Водой не обделен – под плитами около парадного входа (когда-то парадного, сейчас это прокопченная половинка бетонной арки) разорвало трубу водопровода. Там целое озерцо в проеме между лестницами. Вкус говенный, но пить можно будет, когда мои запасы истощатся. Одна беда, что харчей маловато. От силы хватит недели на полторы. Дальше либо гниловатую картошку посасывать, либо к супермаркету идти. Вот где я бы хотел оказаться во время вторжения! В «Ашане» крыша провалилась и стекол нет, но летуны туда редко наведываются –

тела из окрестностей уже пособирали. Отличное убежище, даже невзирая на то, что через два дома, за проезжей частью, их хренотень каменная стоит.

Гляжу издали на ее блестящие бока, и взвыть охота. Теперь-то, задним числом, понимаю, что все случившееся было заранее спланировано. Без сомнений, происшествия первого из Последних дней Человечества (это не я их так назвал – по радио один парень вещал, жаль, что больше нет его) были не чем иным, как вторжением. Свалились, суки, и начали всех прессовать. Никто даже и сопротивления не оказал… Почти все задрыхли в один момент. Как куклы деревянные падать начали.

Ах да, я же историю рассказать хотел.

То ли двадцать первое декабря было, то ли двадцать второе. Уже не вспомню, хотя всего несколько месяцев прошло. Путешествия на пузе по битому кирпичу явно память не улучшают…

Тогда по всему миру какой-то фильм показывали. Очередную фантастическую муру о конце света. Мне такое неинтересно, да и не смог бы пойти – как раз принял смену у Пал Андреича. Шеф у меня не то чтобы очень строгим был, в кино мы изредка ходили, но к фантастике относился так же, как и я. Зачем время убивать на всякие выдуманные глупости, если жизни все меньше остается? Не молодеем же. Занятно, что мы с ПА были одногодками и даже на одном факультете учились. Он депутат, я – обычный охранник и шофер, а образование дает свое. Одинаково мыслили, словом.

После обеда, как обычно, я прогрел машину и забрал Андреича из совета. Точно – пятница это была! Двадцать первое. Он всегда по пятницам к Юлии Сергеевне хаживал. Жене брехал, что в район выезжает, а сам – к Юльке на квартиру. Я в это время либо в машине круглосуточный спорт-новостник смотрел, либо в кафетерии прохлаждался. Как вспомню кафетерий этот! Дешевый, но чего там только не было… Глянешь на стойку, а там махонькие такие бутербродики с кусочками лимона и шпротинами. И булки с тертым сыром. А еще печеный карп, нарезанная толстыми кусками селедка и курочка в гриле. О! Колбасочка, ветчинка с сальцем на шпажках, творожок со сметанкой и ассорти из помидоров и огурчиков. Хоть куревом воняло, но запах был отменный. И чего я, дубина, в тот день не наелся?

Пал Андреич тогда в особо приподнятом настроении возвратился. Даже поболтали с ним немного. Рассказывал, мол, нелегко такую дорогую любовницу содержать, особенно во время кризиса. Земля подешевела – депутату жить стало трудней.

Между делом шеф упомянул, что Юлия Сергеевна в кино собралась. Его с собой звала, а он не захотел. Нельзя ему было на людях вместе с ней показываться. Впрочем, денег девушке дал и взял обещание, что она перезвонит, когда все закончится. Таких ревнивых, как он, даже в Москве немного нашлось бы. Причем о жене так не беспокоился, как о той вертихвостке. Юлия Сергеевна, если куда-нибудь выходила из дому, должна была каждый час либо Пал Андреичу звонить, либо на общий пульт охраны.

Уже к вечеру ближе снегопад такой густой повалил, будто пуховый. По дороге на Рублевку шеф пожелал парную отведать.

Пятница, горячая девушка, а затем и банька хорошо дополняют друг друга. Я обрадовался, пар люблю – расслабляет. К тому же там вечно богатый стол накрывали. Пал Андреичу отдельно – с икоркой и шампанским, на втором этаже. И мне отдельно – позади парилки, без икры, но с малосолами и ржаным хлебом (такой вкусный только там пекли). Как вспомню, так слюнки сразу и текут. Куда там моей консервированной тушенке и паштету из мешка! Полгода назад на Земле был рай. А теперь – задница беспросветная.

Когда подъезжали к Сареево, где располагался элитный центр отдыха, позвонила Юлия Сергеевна. Так смеялась, что даже мне слышно было с переднего сиденья. Рассказала, что во время сеанса того фантастического фильма люди понарошку умирают. Специально нанятые актеры на передних рядах начинают падать, задыхаясь, и в зале поднимается паника. Вроде как рекламный ход, но лично мне он показался глупым. Я тогда подумал, что умирать – нехорошо. Даже понарошку.

Пропищало восемь, когда я свернул налево с Рублевского шоссе. За автобусной остановкой Пал Андреичу плохо стало. Он приказал тормознуть и выскочил в подлесок. То ли съел что-то неудобоваримое, то ли мартини у Юлии Сергеевны перебрал.

Я тоже вышел из машины и следил за народом на остановке. Вдруг кто-нибудь любопытный с оружием под мышкой захочет узнать, почему это из джипа прямо в кусты несется депутат Живагин. Заказных убийств на тот момент хватало…

Что-то случилось, когда я еще спускался с подножки. На остановке стояли всего три человека – двое парней и старушка сельского вида. Ладно, если бы только бабушка упала. С людьми почтенного возраста всякое бывает.

Они упали одновременно, будто роботы, которым питание отключили. Старуха тихонько осела в сугроб, парни что-то простонали и завалились рожами вперед. У меня почему-то сразу воспоминание о той глупой презентации промелькнуло. Вдруг это актеры кино рекламируют? Но в глуши, и чтобы почтенная бабушка вот так…

Шеф что-то выкрикнул. Еще лопатки парней с остановки не коснулись земли, как я находился уже рядом с ним. Пал Андреич был очень бледным и с трудом держался на ногах. Он вцепился мне в плечо, все время бормотал, пока я тащил его к машине. По его лицу катились капли пота размерами с бусину.

Как полагается в таких случаях, я проверил состояние шефа. У него был небольшой жар, моментом пересохли губы – я тогда еще подумал, что это от мороза (он ведь в костюме под снегопад выскочил). И еще зрачки так сильно расширились, будто Андреич под кайфом. В остальном он выглядел здоровым. Но, несмотря на это, едва мог говорить. Шептал, чтобы я тотчас позвонил Юлии Сергеевне, пытался схватить телефон слабыми пальцами.

Что с ним случилось и почему он тогда не заснул, я не знаю до сих пор. Как и то, почему меня не взяло…

Мне следовало незамедлительно ехать в больницу, чтобы передать Андреича в руки специалистам. На всякий случай я держал рядом открытую аптечку – адреналин и несколько видов сердечных лекарств.

В Сареево когда-то был медпункт, но с приходом демократии его закрыли. Двигаться к базе отдыха я не мог, поскольку сомневался в компетенции тамошней медсестры. Поэтому развернулся обратно на трассу и набрал московскую экстренную службу спасения. Выслушал обращение автоответчика, но голоса оператора не дождался. Это меня не удивило – бывает.