Восходящие потоки
Шрифт:
— Да, вы теперь точно знаете, где пребывает ее душа, — повторил он, заглядывая мне в глаза.
— Не уверен…
— Но она была, наверно, святой женщиной? Что-то мне подсказывает, что с вами ей пришлось нелегко, и только святая женщина…
Я с удовольствием кивнул.
— Вы правы. Разумеется, она там, — я тоже посмотрел на потолок. — Моя жена была, действительно святой женщиной.
— Это
— А вы, простите, католик? — спросил я.
— Избави Боже! Протестант, разумеется. Но здесь поблизости нет кирхи, и я вынужден посещать службу в католической церкви. Правда, я хожу туда только летом, потому что зимой меня почему-то не тянет к Богу и больше тянет в сон, а летом в церкви прохладно и мухи не залетают…
— Я смотрю, вы богохульник, герр Аксель.
— Не без того.
Он принес кофе и здоровенный кусок шоколадного торта.
— Дочка печет, — сообщил он с гордостью, — не хуже, чем в Линце. А вы путешествуете просто так или по делам службы? — вопрос был в гоголевском стиле.
— Да как вам сказать… Я писатель.
— Вот как! Вы, наверно, очень умный человек?
Я с достоинством наклонил голову.
Я отправил кусочек торта в рот и поднял брови. Торт был необыкновенно вкусный. Я расправился с ним меньше, чем за минуту.
— Передайте вашей дочери мой искренний восторг и сердечную благодарность. Что там Линц! Если бы за изготовление тортов давала ордена, я бы ходатайствовал перед вашим президентом о награждении фрейлейн Фокс самой высокой государственной наградой.
Хозяин гостиницы покраснел от удовольствия.
— Однако, я заболтался, — сказал я, вставая из-за стола. — Спасибо за превосходный обед. Пойду, вздремну, устал с дороги…
Глава 28
Если все сущее создано Богом, то в этом должен быть какой-то смысл. Мир абсурден. Мир как был, так и остался хаосом. Только мы называем это иначе.
Я думаю, что в хаосе и абсурде должен быть некий смысл. Уловить его — задача не из простых. Думаю, что тот, кто сумеет это сделать, станет величайшим из мудрецов или безумцем из безумцев.
…Я спал не менее двух часов. Кровать была очень широкая, с ровным и мягким матрацем, и я великолепно выспался. Приняв душ и выпив в баре чашку кофе, я отправился на прогулку.
Я сделал круг по площади. Миновал несколько открытых ресторанчиков. Почти все столики были заняты. За ними сидели некие праздные люди и с удовольствием утоляли жажду вином.
Я зашел в церковь.
Стараясь ступать бесшумно, я прошел по мраморному полу к алтарю и осенил себя крестным знамением. По-православному. Надеюсь, Господь на меня не в обиде.
Ему ведь все равно, на каком языке и в каком храме, католическом, православном или мусульманском, к нему обращаются с просьбами.
Не переставая креститься, я осторожно опустился на колени. Я видел себя со стороны. Вспомнился "Блудный сын" Рембрандта. Моя голова была покрыта коростой, израненные ноги загрубели и опухли. Я замер у ног отца, благодарно прижавшись к его коленям.
Слезы полились из моих глаз…
Я крестился и сквозь слезы жарко просил Господа вернуть мне отца. Мне казалось, он страдает и ждет от меня помощи…
…Я не искал отца, Вернее, искал, но делал это неубедительно. Потому что знал — отца не найти. Тем не менее, я обратился в районное отделение милиции.
— Базилевский? А вы ему кто? Сын? Тогда пишите заявление, — в последнее время участились случаи пропажи евреев. Вы знали об этом?
— О чем, о пропажах евреев? Но мой отец не еврей.
— Все так говорят, — майор тяжело вздохнул. — Да вы не обижайтесь. У меня у самого жена наполовину еврейка.
— Я не обижаюсь: просто он не еврей.
Майор опять вздохнул.
— Информация строго конфиденциальная, — сказал майор вполголоса и потыкал пальцем в бумаги. Мне показалось, что майор был под мухой. — Массово исчезают евреи… Как вы думаете, почему?
— Знать бы… Может, уезжают…
— Возможно, хотя времена теперь не те, — пробормотал майор и странно посмотрел на меня. Потом протянул чистый лист бумаги. — Пишите… Я такой-то, словом, заполните всё и верните мне…
Через месяц я получил извещение, что отца пока не нашли. Но поиски продолжаются, и об их результатах меня будут регулярно информировать в письменной форме. Я получил разновременно три уведомления самого пессимистичного содержания. Я понял, что надежд найти отца у меня нет.
"Господи, — шептал я, стоя на коленях, — что я делаю здесь, в чужой стране, за тысячи километров от родного дома?
Родного дома?! Да ведь я бездомный… Ну, хорошо, не от дома: от родных березок.
Господи, если Ты есть, а я знаю, что Ты есть, спасибо Тебе, что Ты
дал мне жизнь, пусть даже такую непутевую… О, нет! Я не ропщу на свою жизнь, во всем виноват только я один. И было бы куда хуже, если бы я не родился! Спасибо Тебе и прости меня! Я много грешил, и главный мой грех…"