Восхождение к Дао. Жизнь даосского учителя Ван Липина
Шрифт:
Впрочем, учителя далеко не всегда обучали Ван Липина по наперед заданному плану. Часто обучение шло от непредвиденных, спонтанно возникавших жизненных ситуации. В этом смысле обучение даосской мудрости было подлинным творчеством.
К примеру, однажды утром Чжан Хэдао заглядывает в большой кувшин и, заметив, что рядом стоит Ван Липин, говорит как бы в раздумье: «Н-да, что же тут в кувшине…» И обрывает фразу на полуслове.
Ван Липину становится любопытно, он заглядывает в кувшин, видит, что там нет воды и договаривает то, что, как ему кажется, должен был сказать старший наставник: «В этом кувшине нет воды!»
«Вот и хорошо, сходи-ка
Позднее Ван Липин заметил, что учителя всегда действуют «по обстоятельствам», но так, чтобы не создавать конфликтов, не нарушать естественного течения событий. Глядя на них, Ван Липин тоже научился поступать и говорить так, чтобы не разрушать согласия между людьми, но в то же время побуждать их действовать правильно, и из каждой жизненной ситуации извлекать для себя урок.
Пока мы слушали рассказы учителя Ван Липина о его жизни с даосскими наставниками, на пороге комнаты появилась, держа за руку сына Ван Липина, соседская старушка.
— Липин, — сказала она, не переставая улыбаться. — Фуян расковырял нам всю стену у дверей.
В руках у Фуяна была маленькая лопатка, его штаны были выпачканы грязью. Ван Липин встал, рассыпался в извинениях и попросит старушку войти.
Видя, что у Ван Липина гости, соседка сослалась на занятость и вышла, все так же улыбаясь. Весь этот разговор проходил совсем по-свойски. Как следует поступить с озорником, залезшим во двор к соседям? Большинство люден, наверное, стали бы бранить мальчика, читать ему мораль и требовать от него обещания больше так не делать. Кое-кто, может быть, для вящей убедительности еще и поколотил бы шалуна. А Ван Липин, не говоря ни слова, повел сына на кухню и, подведя его к стене, сказал:
— Если хочешь, работай здесь.
Мальчик, тоже не говоря ни слова, сел на корточки и принялся скоблить стену своей детской лопаткой.
Вот такой урок тактичного и доброго воспитания преподнес нам тогда учитель Ван Липин,
Через некоторое время из кухни донесся радостный голос Фуяна:
— Папа! Я понял! Я понял!
— Что же ты понял? — спросил Ван Липин.
— Я понял, — возбужденно затараторил Фуян, — что в стене внутри красные кирпичи, а между кирпичами еще есть маленькие крошки!
Теперь, когда открылась истинная цель Фуяна, мы поняли и поступок учителя Ван Липина. И как было не поразиться его прозорливости и находчивости?
— Наставники, — вспоминал Ван Липин, — любили говорить: «Дети — наши учителя». Весь секрет даосского совершенствования состоит в том, чтобы от нашего нынешнего, «послеутробного» состояния возвратиться к состоянию «внутриутробному», предшествующему наше рождение. Вот и Лао-цзы вопрошает в своей книге: «Можешь ли стать ребенком?» Речь идет, конечно, не о том, чтобы снова «впасть в детство», но о том, чтобы восстановить в себе кристальную ясность и свежесть творческого духа. Это и есть наш подлинный «мир детства», предшествующий всем возможностям и всем состояниям нашей жизни.
Мышление детей — наиболее «естественное», искреннее, творческое, свободное от стереотипов, прививаемых обществом. Секрет обучения ребенка состоит в том, чтобы сберечь и развить эту способность к свободному и творческому мышлению, не дать в нем укрепиться страху перед неизвестным и незнакомым. Нельзя оказывать на ребенка давление, унижать его и тем более навязывать собственные мыслительные привычки, свой жизненный
Учитель Ван Липин считает главными принципами воспитания детей уважительное отношение к их естеству, последовательное и здоровое развитие природных задатков. По этой причине в мышлении и поведении его сына есть много особенностей, отличающих его от других детей. Например, на уроке «родной речи» учитель читает в букваре о том, что каждый день солнце встает на востоке. Все ученики в классе послушно повторяют за учителем то, что он читает, а Фуян встает и спрашивает: «А почему солнце не встает на западе?» На этот вопрос учитель ответить не может. На него, по сути дела, не ответят и самые великие ученые. И если заняться всерьез этим «наивным» вопросом, можно, пожалуй, додуматься до очень важных вещей.
Однажды Фуян пришел домой из школы расстроенный. Ван Липин спросил его, что случилось, и сын ответил ему, что из-за высокого роста ему приходится на уроке физкультуры стоять в заднем ряду, а учитель всегда командует: «Равнение направо!» — «Почему надо равняться только направо, а не налево?» — недоумевал мальчик. Искреннее огорчение Фуяна порядком всех позабавило, но Ван Липин знал, что в таких, казалось бы, наивных переживаниях как раз и таятся семена мудрости.
Однажды в школе, где учился Фуян, проходил спортивный праздник, и Ван Липин с домочадцами отправился посмотреть на сына. Школьники, завидев своих родителей, кричали им: «Папа! Мама!». Только один школьник кричал: «Ван Липин! Ван Липин!» Ван Липин пригляделся — а это его собственный сын! Когда Фуян вернулся домой, Ван Липин спросил его, почему он называл его по имени, и тот ответил: «Все вокруг одеты в одинаковую форму и все зовут "папа!" или "мама!". И я, чтобы выделиться, стал звать отца по имени». Ван Липин был очень рад тому, что его сын так высоко пенит свою индивидуальность.
— Впрочем, — признается Ван Липин, — я в последнее время был так занят, что не уделял сыну достаточно внимания. А в школе детей приучают мыслить по трафарету и заняты только наращиванием их познаний, А ведь в действительной жизни нет ни прогресса, ни регресса. Говорят: «Надо идти вперед!» Но еще неизвестно, что у нас впереди, а что сзади. Стоит нам развернуться, и то, что было впереди, окажется позади.
Учитель Ван Липин считает главным недостатком современного образования чрезмерную специализацию знаний и перегруженность учебной программы различными предметами. Такая увлеченность функциональной стороной образования подавляет способность учащихся к творчеству и самостоятельному мышлению, делает из них «живые машины», а не самобытные личности.
Даосы относятся к воспитанию учащихся прямо противоположным образом. В процессе перехода к высшим формам сознания мышление человека становится все более многомерным, глубоким и целостным. Переходя к третьему уровню познания, человеческая мысль преодолевает все рубежи пространства и времени, достигает абсолютной свободы и, благодаря этой свободе, получает непосредственное знание о природе миpa и своего внутреннего опыта.
— В конце концов, — говорит учитель Ван Липин, — суть дела не в том, широки или узки учебные программы, а в том, постиг ли ученик принципы мышления, способного объять все «три мира», что мы познаем на нашем пути к Великому Дао. Ведь эти три мира — три уровня единой реальности.