Восхождение к любви
Шрифт:
Он с надеждой заглянул в ящик стола, где я иной раз оставляла яблоко или еще что-нибудь съедобное. Но сегодня вечером там ничего не нашлось, и Джейми со вздохом задвинул ящик.
— Ладно, как-нибудь доживу до завтрака, — философически заключил он.
Быстро разделся и заполз в постель поближе ко мне, весь дрожа. Хотя руки и ноги у него настыли после плавания в холодном озере, тело было блаженно теплое.
— Мм, как славно с тобой пообжиматься, — пробормотал он, занимаясь тем, что следовало понимать как «обжимание». — Ты как-то по-другому пахнешь сегодня, наверное,
— Да нет, — удивилась я, — мне показалось, что это ты — я имею в виду запах.
Пахло чем-то острым, явно от растения и не то чтобы неприятно, но незнакомо.
— От меня пахнет, как от рыбы, — заметил Джейми, понюхав тыльную сторону ладони. — И как от мокрой лошади. Нет, — принюхался ко мне, — это и не от тебя. Но откуда-то поблизости.
Он выскользнул из постели, перевернул одеяло в поисках источника запаха. Мы обнаружили его у меня под подушкой.
— С какой стати?.. — Я подняла это и тут же бросила. — Ой, на нем шипы!
Это был небольшой пучок растений, вырванных с корнем и связанных черной ниткой. Растения завяли, но острый запах исходил от опустившихся листьев. В букете был и один цветок — измятый цветок шиповника, о колючий стебель которого я уколола большой палец.
Я пососала пораненный палец, осторожно поворачивая пучок другой рукой. Джейми некоторое время, не двигаясь, смотрел на него. Потом он вдруг схватил его и, подойдя к открытому окну, вышвырнул наружу. Вернулся к кровати, быстрыми, энергичными движениями собрал в ладонь осыпавшуюся с корней землю и тоже выкинул в окно следом за пучком. Со стуком закрыл окно и отошел от него, отряхивая ладони.
— Выбросил, — без нужды пояснил он, забираясь на кровать. — Ложись в постель, англичаночка.
— Что это было? — спросила я, укладываясь рядом с ним.
— Я думаю, шутка, — ответил он. — Скверная, но всего лишь шутка.
Приподнялся на локте и задул свечу.
— Иди ко мне, mo duinne. Я замерз.
Несмотря на неприятный подарок, я спала крепко под двойной защитой запертой двери и рук Джейми. Перед рассветом я увидела во сне зеленый луг и множество бабочек над ним. Желтые, коричневые, белые, они кружились вокруг меня, словно осенние листья, садились мне на голову и плечи, дождем сыпались вниз по телу, крохотные лапки щекотали кожу, бархатные крылышки трепетали в такт ударам моего сердца.
Я медленно выплыла из сна к реальности и обнаружила, что лапки бабочек, щекотавшие мне живот, на самом деле — кончики мягких рыжих волос Джейми, а бабочка, забравшаяся мне между ног, — его язык.
— Ммм, — промычала я чуть позже, — все это очень хорошо для меня, ну а ты как же?
— Всего три четверти минуты побудь так, — отвечал он, отводя в сторону мою руку. — Но я предпочел отложить для себя еще время про запас. По натуре я человек медлительный и предусмотрительный. Могу ли я просить вас, миссис, составить мне компанию нынче вечером?
— Можете, — сказала я и, заложив руки за голову, вызывающе поглядела на него из-под полуприкрытых век, — если вы хотите этим сказать, что с вашей дряхлостью вас хватает всего на один раз в сутки.
Он пристально
— Ну вот, — пробормотал он куда-то в мои спутанные волосы, — не говори потом, что я тебя не предупреждал.
Через три минуты он застонал и открыл глаза. Обеими руками крепко растер себе лицо и голову, так что волосы встали дыбом. С невнятным гэльским проклятием неохотно вылез из-под простыни и начал одеваться, вздрагивая от холодного утреннего воздуха.
— Ты не мог бы сказать Алеку, что нездоров, и вернуться в постель? — с надеждой спросила я.
Он засмеялся и нагнулся поцеловать меня, прежде чем полез под кровать за своими чулками.
— Мне бы очень этого хотелось, англичаночка. Но я сомневаюсь, чтобы даже оспа, чума или тяжкое телесное повреждение были приняты как отговорка. Если бы я лежал при смерти, но не истекал кровью, Алек в одну минуту явился бы сюда и поднял меня со смертного ложа.
Я глядела на его красивые длинные икры, пока он натягивал чулок и подворачивал его верхний край.
— Тяжкое телесное повреждение, говоришь? Я могла бы причинить тебе нечто подобное, — с мрачным видом сообщила я.
Джейми, крякнув, потянулся за вторым чулком.
— Ладно, только хорошенько смотри, куда пускаешь свои волшебные стрелы, англичаночка. — Он пытался лихо подмигнуть, но, занятый своим чулком, только покосился на меня. — Мишень чересчур высокая, как бы не угодить так, что я стану тебе бесполезен.
— Не волнуйся. Обещаю не выше колена, — сказала я и нырнула под одеяло.
Он шлепнул меня по одной из выпуклостей и ушел в конюшню, очень громко распевая песню «Наверху среди вереска». Припев донесся до меня уже с лестницы. Джейми был прав: в смысле музыкального слуха ему медведь на ухо наступил.
Я полежала еще немного в состоянии приятной сонливости и отправилась завтракать. Большинство обитателей замка уже успели поесть и ушли работать. Те, кто еще оставался в зале, поздоровались со мной приветливо. Ни косых взглядов, ни выражения скрытой враждебности или интереса к тому, насколько удалась злая шутка. Но я тем не менее внимательно присматривалась к лицам.
Утро я провела в одиночестве на огороде и в поле со своей корзинкой и лопаткой. Искала самые употребимые травы. Как правило, люди из деревни обращались за помощью к Джейлис Дункан, но в последнее время часть пациентов стала приходить ко мне в аптеку, и торговля целебными средствами шла бойко. Возможно, болезнь мужа отнимала у Джейлис много времени и ей некогда было заботиться о своих постоянных больных.
Большую часть второй половины дня я провела в своей амбулатории. Пациентов пришло немного: человек с хронической экземой, потом явился еще один, с вывихнутым большим пальцем, потом поваренок, опрокинувший себе на ногу горшок с кипящим супом. Наложив на обожженное место мазь из тысячелистника и синего ириса и вправив вывихнутый палец, я уселась толочь весьма удачно названный каменный корень в одной из маленьких ступок покойного Битона.