Восхождение к новой жизни (сборник)
Шрифт:
– Давай, – уныло сказал Сергей.
– Сейчас, – проговорила Люба деловито.
Она взяла сумку, углубила в нее руку, долго шарила, приговаривая:
– Это не то, это не то… но где же записная книжка?
Наконец стала вываливать все содержимое сумки на стол.
– Люба! У тебя там официальные бумаги, – не выдержав, сказал Иван Иванович.
– Ну и что, дайте сделать хоть одно доброе дело, – дерзко ответила Люба. – Сейчас, Сергей, подожди.
Зуб у Сергея опять невыносимо заныл.
– Нет, – проговорила трагически Люба, – нет записной книжки, забыла дома или в баре… Вчера
– У меня есть телефон хорошего стоматолога, – сказала Катерина, оторвавшись от бумаг.
Она быстро достала из сумки телефонную книжку и стала диктовать номер.
Сергей лихорадочно его записал и почти выбежал из БОТиЗа, зуб у него страшно болел… Денег у него не было лечить зуб, сейчас не старые советские времена, за все надо платить. Он пошел домой, клянчить деньги у матери. Ее дома не оказалось, он тогда вспомнил про древнейшее средство – соленую воду. Если ею пополоскать рот, то зуб, может, и успокоится.
Сергей налил в стакан кипяченую воду, положил чайную ложку соли. Стал полоскать усиленно и основательно, приговаривая, как учит аутотренинг:
– Все хорошо, все хорошо, зуб перестает болеть…
Боль, к счастью, действительно утихла, и Сергей пошел спать. Время было рабочее, но уснул он крепко, как всегда ночью недосыпал из-за Ленки… Надо что-то с ней делать, подумал, она явно его губит… губит его будущее, этого нельзя допустить…
Катерина
Катерине нужно было подготовить материал о корректировке аванса. Людям не хватало денег на житье, постоянно то один, то десятый просили увеличить аванс, она не отказывала – ей было жаль людей. Да и Ивана Ивановича всегда могла уговорить на это. Он очень добрый человек, хотя кажется уж очень жестким и серьезным. У него бывает такой добрый и смущенный взгляд карих глаз, что она понимает, попросит, и он с радостью согласится.
Но сегодня Иван Иванович не в духе. Опять надел черный галстук, опять сидит, почти сгорбившись над бумагами. У него, конечно, дел много. За всеми все надо проверить. Ошибки дорого стоят, да и люди нервничают, пишут жалобы…
Но у Ивана Ивановича сегодня какое-то особое настроение, будто что-то решает и не может решить. Еще и Сергей ему опять нахамил, да и Мария Ивановна съязвила, как всегда. Странная она женщина, то добрая, то злая, а особенно на Ивана Ивановича. То и дело костерит его, когда он отсутствует. Главное ругательство – жестокосердный, мог бы побольше премию на бюро выпросить, так нет… ему неудобно за свой родной коллектив слово замолвить. А ведь у них зарплата маленькая… И так далее…
И еще известно, что у них была любовь в институте, а он женился на другой. Вот, наверное, всю жизнь на него и злится. А надо бы успокоиться, подумала Катерина, злость до добра не доводит. И зачем все время про зарплату говорит, она больше нее получает и одна живет.
У нее вот зарплата действительно маленькая, но все равно жить можно… Тут сэкономишь, тут схитришь… Главное – чтобы муж не пил, вот когда запьет, тогда точно жить не
Катерина вздохнула. Как тяжело жить, когда муж пьет, только и жди неприятностей… Да и разлюбила она его… вот еще беда… не может она любить опустившегося, грубого мужчину. Он и в женихах-то был грубоват, но тогда ей казалось, что это ерунда. Просто плохо воспитан, пообтешется, она поможет… Но куда там, еще грубей стал. А с годами каждая грубость больно ранит ее сердце, словно иглы втыкаются… Но куда деваться… двое детей. Надо жить.
Катерина взглянула на часы. Еще пять минут – и можно идти домой. Сегодня к Ивану Ивановичу по поводу корректировки аванса подходить не стоит. Не в духе он… Завтра, завтра… Господи, помоги день прожить… В последнее время она стала больше молиться, читать «Отче наш…». Иисус Христос сказал, как надо молиться, в Библии прочитала. Еще молитвослов купила. Есть Господь, есть, она чувствует это. Когда муж буянит, она начинает мысленно молиться, и он как-то сникает и засыпает… И тогда она ложится спать в гостиной и опять молится, молится и крепко засыпает, а утром есть новые силы, чтобы собирать одного сына в школу, другого – в садик… И бежать, бежать на работу, чтобы не дай бог не опоздать и не огорчить этим Ивана Ивановича. Она заметила, что он очень огорчается, когда кто-нибудь опаздывает, ведь они БОТиЗ, организаторы производства, сами должны следить за тем, чтобы никто не опаздывал на работу.
Мама
Сергей проснулся от толчков, довольно-таки грубых, как ему показалось. Он открыл глаза и увидел строгие серые глаза мамы.
– Ты почему спишь? Почему не на работе? – спросила мама, положив руку на полную грудь и едва сдерживаясь. Она возвышалась над ним, как скала, и это не предвещало ничего хорошего.
– У меня зуб заболел. – Сергей потянулся и сказал с улыбкой, стараясь смягчить ситуацию. – Я отпросился с работы.
– Вылечил зуб? – еще строже спросила мама.
– Нет. У меня денег нет, – стал оправдываться Сергей. – Хотел у тебя попросить, а тебя не было дома.
– Меньше надо пить – будут свои деньги, – укоризненно произнесла мама.
– Ну, опять ты о своем, не так уж я много пью, – заныл Сергей.
– Вообще это дело надо бросать, – решительно заявила мама. – Но прежде всего тебе надо бросить Ленку, которая тебя каждый день совращает.
– Ну, мама, опять ты за свое, – простонал Сергей.
– И буду, буду, пока не умру, – скороговоркой произнесла мама. – Я не могу смотреть, как ты спиваешься.
– Что ты, мама, говоришь? Я учусь в финансовой академии. У меня большое будущее.
– Нет у тебя никакого хорошего будущего с Ленкой, – непримиримо сказала мама. – Ты должен это понять. Что вы вчера делали?
– У нее сидели, телик смотрели.
– И пиво пили? – обвинительным тоном спросила мама.
– Ну…
– Что «ну»? Я тебя сегодня к ней не пущу! – внезапно закричала мама.
– Запрешь? А это насилие над свободой личности! – усмехнулся Сергей.
– Я тебе дам свободу личности! – совсем разгневалась мама.