Восхождение на Эверест

Хант Джон

На противоположном от кухни конце лагеря Майкл Уэстмекотт собрал нашу разборную лестницу и перебросил ее между двумя большими валунами. Посредине лестницы образовался сильный прогиб, вызывающий тревогу. Однако она выдерживает вес шерпов – помощников Майкла, сначала робко, а затем более уверенно переползающих по ней. В другом месте Чарльз Эванс и Уилфрид Нойс раскладывают аккуратные тюки с альпинистским снаряжением и одеждой; все это мы получим, когда наступит время. Кое-что, очевидно, уже выдано, так как попадаются участники, одетые то в светлозеленую куртку из гагачьего пуха, то в свитер бордового цвета; некоторые даже ходят по траве в кошках, привязанных для пробы к новым горным ботинкам. От группы к группе переходит со своим киноаппаратом Том Стобарт. За ним по пятам следует беззубый старик потешного вида по имени Шерап. Это здешний лама, или священник. Он уже умеет расставить треногу для Тома и даже мечтает сам снять фильм.

Все это и многие другие дела идут своим чередом, но предстоит сделать еще больше. На мне лежит обязанность бухгалтера и кассира; я должен написать сообщение для газеты

«Таймс» и обдумать план наших дальнейших действий. Чарльзу Уайли и Тенсингу предстоит уйма дел. Они должны подобрать шерпов для каждой тренировочной группы, дать работу остальным, закончить подбор партий для работы на больших высотах и на ледопаде, а также сообща с Грегом, ведающим вопросами почты и координацией фотосъемки, наладить отправку почтовой корреспонденции с нарочными. Джордж Бенд должен раздать пищевые рационы всем группам, которые будут совершать акклиматизационные восхождения. Мы купили овцу, и шерпы как правоверные буддисты не хотят ее резать. По сему случаю Джордж Лоу предлагает свои услуги в качестве мясника.

Прибытие экспедиции неизбежно вызывает стечение хромых и калек, и у Майкла Уорда много пациентов. Ему приходится рвать зубы, лечить глаза, язвы, лихорадку и непонятные желудочные боли. Я должен упомянуть и о нашем физиологе Гриффе Пафе, который загромоздил свою палатку всевозможной аппаратурой и жаждет взвесить нас на больших весах, служащих для взвешивания грузов, исколоть нас иглами и прогнать вниз к тому месту, где находится старт его эксперимента по определению «максимальной нагрузки».

Во второй половине дня по приглашению монахов мы нанесли свой первый визит в монастырь. По приходе нужно было совершить простой обряд возложения шарфов на троны здравствующего ныне настоятеля монастыря – мальчика, который находился в это время в Тибете, и его покойного предшественника. Выполняя совет Тенсинга, я преподнес исполняющему обязанности настоятеля флаг нашей экспедиции. Нас быстро провели по святилищу и пригласили в верхнюю комнату, где был накрыт стол. Сидя вместе с Чарльзом Уайли и Тенсингом рядом с нашим хозяином – тучным монахом, облаченным в выцветшее красное одеяние, – я задал ему вопрос о йети, более известном нам под названием «отвратительного снежного человека». При этом вопросе старый настоятель тотчас же оживился. Взглянув через окно на луг, где стояли наши палатки, он очень красочно описал, как несколько лет тому назад, в зимнюю пору, когда земля была покрыта снегом, из окружающих зарослей появился йети. Этот зверь, передвигавшийся большими прыжками, иногда только на одних задних лапах, а иногда и на всех четырех, был ростом около полутора метров и покрыт серой шерстью. Такое описание мы уже слышали от других очевидцев. Глядя на луг и забыв о гостях, монах старался воспроизвести виденную им картину. Йети остановился почесаться и, ловко подражая ему, старик наглядно продемонстрировал, как это делал зверь, правда, дольше, чем требовалось. Затем йети подхватил комок снега, поиграл им и немного поворчал (и снова для вящей убедительности рассказчик искусно воспроизвел эти звуки). Тем временем население монастыря пришло в сильное возбуждение, и было решено прогнать непрошенного гостя. Монахи затрубили в раковины и традиционные длинные рога. Йети вперевалку затрусил в кусты [4] .

4

Следы "снежного человека" обнаружены европейскими путешественниками в Гималаях впервые в 1898 г. С тех пор многие исследователи видели эти следы на снегах высоких вершин Гималаев, но только Томбоци в 1925 г. удалось увидеть издали самого "снежного человека". Местные жители не раз видели его; их описание в общем сходится с рассказом настоятеля монастыря, переданным Хантом. След "снежного человека" длиной 25—30 см, шириной 12—15 см похож на след большой обезьяны. В 1954 г. английская экспедиция, организованная для изучения «снежного человека», обнаружила в одном из монастырей часть его черепа, хранившуюся как реликвия. Результаты исследования этого черепа еще не опубликованы. В январе 1956 г. в индийских газетах появилось сообщение, что в восточной части Гималаев местными жителями убит «снежный человек»; для изучения его послана экспедиция. Фотографию следа «снежного человека» и краткие сведения о нем см. в статье С. В. Обручева «Следы снежного человека в Гималаях» (Известия Всесоюзного Географического Общества, т. 87, вып. 1, 1955, стр. 71). – Прим. ред.

Мы слушали рассказ, как завороженные, и продолжали расспросы, но стали верить несколько меньше, когда услышали другие и более обстоятельные истории, например о том, что в Тибете целое племя йети, подражавшее обычаям своих двоюродных братьев – людей, навлекло на себя их гнев и было истреблено. Дело кончилось тем, что тогдашнее правительство Тибета издало специальный указ, по которому йети ставились под защиту закона. Это любопытная история, особенно если принять во внимание предубеждение буддистов против убийства. По правде говоря, эта резня была подлым делом. Мы можем предположить, что йети, дав волю чувству юмора, зашли слишком далеко в своих шутках.

Интересно отметить, что под благотворным влиянием монахов вся долина реки Имджи превратилась в заповедник для диких зверей и птиц. Мы видели результаты этого влияния, так как вокруг лагеря неподалеку от наших палаток беззаботно паслись кастури (или кабарга), близкие к фазанам моналы и рам чикор – гигантские гималайские горные индейки.

Перед нашим уходом

ко мне обратились с просьбой пожертвовать несколько тысяч рупий на починку монастырской крыши. Прежде чем дать утвердительный ответ, я заколебался, так как просидел большую часть предыдущей ночи без сна, пытаясь тщетно увязать предстоящие расходы с суммой наличных денег. Поэтому мне казалось уместным обратиться к настоятелю с встречной просьбой. Нас заинтриговали размалеванные дьявольские маски, которые мы увидели в монастыре, и я попросил, чтобы на обратном пути нам разрешили присутствовать при обрядовом танце лам. Настоятель согласился и объявил о своем намерении благословить нашу экспедицию перед выходом на Эверест.

На тренировки и подготовку к восхождению на Эверест, которую предполагалось окончить до 20 апреля, оставалось около трех недель. Напомню, что главной целью этого периода была акклиматизация – постепенное приспособление организма к возрастающей высоте. Мы намеревались также испытать кислородные аппараты обеих конструкций и освоиться с другими видами снаряжения. Выполнение программы предполагалось осуществить в два этапа, продолжительностью около восьми дней каждый, и с перерывом, во время которого мы должны были собраться в Тхьянгбоче для отдыха и перегруппировки перед новым выходом. Мы разбились на три группы, которые возглавлялись Эдом Хиллари, Чарльзом Эвансом и мной. Состав групп на втором этапе акклиматизационных восхождений, разумеется, должен был измениться. Эти группы направлялись в разные районы. Все мы с большим нетерпением ждали этого времени, надеясь доказать свою пригодность при некоторых серьезных восхождениях на вершины и перевалы в окрестностях лагеря. Кроме того, в небольших группах складываются более непосредственные и дружеские отношения.

Группа Чарльза выступала первой 29 марта. В нее, кроме самого Чарльза, входили Том Бурдиллон, Джордж Бенд и Майкл Уэстмекотт. Они брали с собой аппараты обоих типов, открытого и закрытого, поэтому программа восхождений у них была особенно насыщенной. Остальные выходили на следующий день. Все группы должны были вернуться в Базовый лагерь к 6 апреля.

Перед самым выходом первой группы Том Бурдиллон сделал очень неприятное открытие: из сорока восьми баллонов, выделенных для тренировочных восхождений, пятнадцать «выдохлись» во время транспортировки. Было совершенно ясно, что этот случай должен неизбежно сказаться на наших планах и мог серьезно их нарушить. Это были стандартные баллоны английской авиации. Они предназначались как для тренировочных восхождений, так и для штурма. Теперь мы были вынуждены либо сокращать время тренировок с кислородными приборами, либо менять план штурма. Положение могло осложниться еще больше, так как с остальными баллонами того же образца, находящимися в пути со второй партией грузов, могло произойти то же самое. Я только что получил радиограмму о том, что Джимми Робертс находится в Катманду и что, согласно плану, туда доставлена самолетом из Индии партия приборов, предназначенных для штурма. Робертс сразу же должен выйти в Тхьянгбоче. Том составил срочную телеграмму с запросом о состоянии груза Робертса и немедленно отправил ее с нарочным на радиостанцию в Намче-Базар. И только неделю спустя, когда я возвращался после первого акклиматизационного маршрута, наша тревога рассеялась. Английское посольство получило нашу телеграмму в тот момент, когда Робертс собирался выступить после ночевки во второй переход. Полковник Прауд отправился вдогонку за ним. Караван был остановлен на целый день, шестьдесят с лишним ящиков с баллонами были старательно распакованы и их состояние проверено. Результаты этих решительных мер были успокаивающие. Это было очень кстати, так как едва ли можно было надеяться получить из Англии новые баллоны к 15 мая.

Стояла чудесная погода, когда мы покидали Базовый лагерь. От мысли, что мы, наконец, выходим в горы, полностью снаряженные для высотных восхождений, у всех нас было приподнятое настроение. Здесь было достаточно объектов для восхождения, и группы могли удалиться друг от друга на значительное расстояние. Чарльз Эванс уже ушел вверх на поиски долины, которая, как мы подозревали, скрывалась под крутыми южными склонами горы Ама-Даблам. Эд собирался подняться со своей группой по неизведанной узкой долине Чола-Кхола, расположенной на северо-западе, и в случае открытия там проходимых перевалов сделать полный кольцевой маршрут вокруг красивых пиков Тавече. В его группу входили Уилфрид Нойс, Майкл Уорд и Чарльз Уайли. Эду не повезло: в последний момент у него поднялась температура, заболело горло, и он был вынужден остаться на два дня в лагере и передать руководство группой Уилфриду.

Моя группа в составе Грегори, Лоу и Тенсинга направлялась в бассейн реки Имджи, прямо вверх по долине к стене Нупдзе – Лходзе. Первоначально мы надеялись найти подходящее для тренировок место на северном склоне горы Ама-Даблам, но позднее изменили направление движения, свернув в верхней части долины налево, направляясь по ближнему краю ледника, движущегося вдоль огромного гребня Нупдзе. В первый день мы остановились на ночлег в селении Дингбоче на высоте более 4250 м, разбив палатки близ одинокого крестьянского дома на небольшой, обнесенной, оградой, лужайке. Мы находились теперь прямо под северозападным склоном Ама-Даблам, таким отвесным, что на его гладкой скальной поверхности удерживался только лед. Мы заметили, что ледовые склоны в верхней части Ама-Даблам имели крутизну, не встречающуюся в условиях Альп. Ама-Даблам и ряд других окружавших нас пиков были сложены в основном прекрасным светлым гранитом, столь светлым, что было нелегко отличить лед от скал. Такой же устрашающий вид имел и пик Тавече, находящийся напротив; он столь же фантастичен, как и Ама-Даблам. Из Тхьянгбоче нам была видна только часть его северо-западного гребня с выступающими огромными карнизами.