Восхождение Примарха 2
Шрифт:
Кондратий тут же присел рядом, открыл чемоданчик и принялся колдовать над своими лекарствами. Судя по всему, полученная от меня информация дополнила увиденную клиническую картину.
Я посмотрел на Карину через эфирную линзу и увидел, что, несмотря на достаточно тяжёлое отравление и частичное поражение печени, её жизни почти ничего не угрожает. По крайней мере, пока. Я развернулся и пошёл к лежащей на полу фон Боде.
Это невероятно, но, кажется, отец пытался развязать её.
— Сейчас, сейчас, —
— Сашенька, — сквозь слёзы причитала баронесса. — Сашенька, они все сговорились и хотели изнасиловать меня. Прям все вместе.
— Сейчас, сейчас… — словно во сне продолжал приговаривать отец.
При этом Леонид, Филипп, Николай стояли в нескольких шагах от него и тупо взирали на эту картину, ничего не предпринимая.
— Вы что?! — прикрикнул я. — Не видите, что он опять под воздействием? Возьмите и уберите его отсюда!
Мужчины продолжали стоять. На моё счастье среагировали безопасники. Двое из них подхватили под руки отца и бережно приподняли. А ещё двое встали по сторонам от баронессы.
Александр Державин принялся извиваться в руках конвоиров, пытаясь вырваться.
— Да я вас!.. Да она же!.. — его крики стали совершенно бессвязными. Кажется, он сам не понимал, что говорит.
— Если надо будет успокоить, — проговорил я, — можете стукнуть.
И тут же поймал на себе ненавидящий взгляд Филиппа.
— Как ты можешь? Это же твой отец!
— Сейчас — нет, — твёрдо ответил я и перевёл взгляд на лежащую и связанную женщину. — Её в допросную. Охранять вчетвером. При странном поведении кого-то из охранников вырубать его без вопросов. Отца к ней не пускать. Вопросы?
Вопросов не последовало. Безопасники кивнули и уволокли Матильду вон.
— Вы ведёте себя, как балласт, — сказал я оставшимся троим Державиным.
Дяди Славы тут не было, так как он помогал деду с Кариной.
Леонид поднял на меня глаза убитого горем человека.
— А что нам ещё остаётся делать? — спросил он.
— Жить, — твёрдо ответил я. — Во имя нашего рода! И возвеличивать его своими делами!
Получилось слишком пафосно, но я не жалел. Мне вообще было непонятно, почему эти люди настолько пассивны в сложившихся условиях.
Ко мне подошёл Николай.
— Что нужно делать? — спросил он.
— Иди к отцу, — сказал я. — Его снова нужно привести в чувство.
Из комнаты для занятий вышел дядя Слава.
— Как она? — спросил я у него.
— Нормально. Ты — молодец, что сообразил с документами. Кондратий сразу стал делать всё, что нужно. И Ван Ли тоже хорош: облегчил отравление, как мог. Карина уже разговаривает, так что благоприятный прогноз такой: она завтра встанет.
— Ого! — сказал я. — Здорово. А что хоть случилось, она сказала?
—
— Она сестру мидиями, что ли, отравила? — удивился я, так как был совсем не почерк фон Боде.
— Не самими, понимаешь, — ответил на это дядя Слава. — Она в них что-то вложила. Впрочем, сейчас мы обо всём узнаем. Отец её допрашивать собрался.
Уже через десять минут, убедившись, что жизни сестры ничего не угрожает, мы собрались в небольшой комнате, у прозрачного лишь с одной стороны стекла. В допросной за ним сидела пристёгнутая к стулу баронесса, за которой стояло двое безопасников, а напротив неё восседал дед.
— Зачем ты хотела убить Карину Державину? — почти бесстрастным тоном, заставляющим завидовать его выдержке, спрашивал дед. — Кто тебе это приказал?
Матильда фон Боде молчала, лишь изредка качая головой.
— Кто приказал тебе отравить мою внучку? — перефразировал Державин-старший свой вопрос.
Баронесса повернулась к нам, словно могла видеть сквозь зеркало, которым казалось это стекло в допросной и завыла:
— Саша! Сашенька! Они хотят убить меня! Сашенька, спаси меня!
Короткий, но хлёсткий удар ладонью по щеке заставил её замолчать.
— Его там нет, — спокойно ответил дед. — Его сейчас лечат от зависимости к тебе.
— Любовь нельзя вылечить! — высокопарно заявила баронесса.
— Любовь — нет, — согласился Игорь Всеволодович. — А всякие штучки менталистов — вполне.
Она посмотрела на него так, словно желала взглядом растереть в порошок.
— А, если вы всё знаете, зачем меня-то пытать?
— Нам нужно подтверждение, — ответил дед, нагибаясь над столом и нависая над Матильдой. — Твоё подтверждение.
— Вы понимаете, что если я хоть слово скажу, то тут же и умру? — состроив несчастную физиономию, проговорила она.
Но, видимо, баронесса понимала, что никому из присутствующих её не жалко.
— Если ты ни слова не скажешь, то умрёшь куда вернее.
Державин-старший лишь слегка повёл глазами, и фон Боде тут же широко раскрыла глаза. А следом за ними и рот. Она пыталась вдохнуть, но возле её рта больше не было воздуха, пригодного для дыхания. Ужасные муки исказили лицо женщины.
Ещё несколько секунд, и Игорь Всеволодович вернул ей воздух.
Матильда судорожно вздохнула и ещё раз. И ещё. Словно не могла надышаться.
— Поступим так: я буду тебя спрашивать, а ты будешь мне отвечать: да или нет. Понятно?
— Да, — немного подумав, ответила баронесса.