Восхождение язычника 4
Шрифт:
Никто не двинулся и не сделал попытки уйти.
— Раз остаетесь, то знайте. Платы, о которой я говорил, никто из вас более не получит, только доля с добычи, которую я буду определять.
И вновь мне никто не ответил.
— А раз всем все ясно, за работу, солнце еще высоко. Добычу свою надо из земли достать, пока она не убежала, а то, глядишь, не догоните.
Подняв щит с земли, я развернулся и шагнул вперед к своим людям. Именно что своим, видимо, пока я могу только на них и надеяться,
Хотя, может, и не все так плохо, как я думаю, соплеменники из первого набора встали отдельно от Обра, заняли нейтральную позицию. Видимо, не хотелось им мою кровь проливать и кровь своих соплеменников.
Ко мне тут же подскочил Могута и заговорил:
— Я все же считаю, их всех надо было под нож, такое нельзя прощать, — он бросал злые взгляды мне за спину в сторону людей, которые ушли работать.
— Может, ты и прав, брат, может, и прав, — попытался я улыбнуться, но у меня получился только какой-то оскал.
На мои слова Могута скривился, а подошедший Говша только цыкнул. Гостивит и Дален покивали, давая понять, что они со мной до конца.
— Добрый ты, колдун, у нас бы их на корм рыбам пустили или к скале приковали, — коряво проговорил Хрерик. Который за прошедшее время смог немного освоить нашу речь.
— Я тебе, балбес, сколько раз говорил меня колдуном не называть, — бросил я на него недовольный взгляд.
Говша же с ухмылкой задвинул Хрерика к себе за спину, скрывая его от моего взгляда.
— Эх, что с этого северного варвара взять, язык наш выучил, и то хорошо, — махнул я рукой в сторону Хрерика.
Сам же уселся возле костра и налил себе горячего взвара, пытаясь успокоиться и все обдумать. Вот только успокаиваться совсем не получалось, какие же гниды. Пригрел змеюку на груди. Немного посидев, я направился на берег, посмотреть, как там идет добыча янтаря.
Мужики все работали, никто не отлынивал. Часть ходила по песчаной косе в поисках кусочков янтаря, часть рыла песок, а другие ведра относили в сторону и просеивали.
Оглядев все, я и сам включился в работу, весь день меня обходили стороной и никто не подходил, даже близкие люди. Очень уж я выразительные взгляды кидал по сторонам, да и разговаривать на самом деле ни с кем не хотелось.
Добычей янтаря мы занимались еще порядка семи дней, и добыть его удалось с лихвой, около двадцати двух полных мешков. Теперь бы продать по хорошей цене, и вообще отлично будет. Сегодня, как и всегда, в обед старик-прусс принес рыбу, и я с ним рассчитался обещанной солью и предупредил, что мы уходим. Прусс соль принял с благодарностью и усвистал в сторону своего дома.
Янтарь и все вещи сгрузили на драккар, и все отдыхали. Я же прогуливался по берегу, а после и между своими людьми.
С момента, как я расправился
Прохаживаясь между ними, я понял, что кого-то не хватает.
— Прокоп, — окликнул я ромейца, который оказался поблизости. — Проверь, все ли на месте, мне кажется, кого-то не хватает, — задумчиво протянул я, обводя взглядом весь лагерь.
— Сейчас, — и он, поднявшись от костра, медленно двинулся по лагерю. Три раза обошел его по кругу, загибая пальцы. — Юрага нет, — отчитался Прокоп.
Я нахмурился, ведь днем его видел, ошивающегося рядом.
— Давно его видел? — спросил я у Прокопа.
— Днем, попадался на глаза, — пожал он плечами.
— Народ, Юрага давно кто видел? — повернувшись к отдыхающим людям, проорал я.
— Перед тем как есть сесть, я его видел, — раздался чей-то голос.
Это с час назад, прикинул я в уме.
— Прокоп, Трофим, Пискун, дуйте к рыбаку-пруссу, гляньте, что там, — появились у меня смутные подозрения, куда делся Юраг.
Названные мной быстро помчались к жилищу старика.
Если его там не обнаружится, то надо будет подымать людей на поиски. Можно, конечно, предположить, что он с животом в ближайших кустах мучается, только я что-то сомневаюсь в этом.
Ожидание затягивалось, но вот наконец вдали можно было разглядеть пять силуэтов. Спустя пару минут стало понятно, что ребята ведут нашу потеряшку, а также девчонку-прусску.
Ее-то на кой с собой захватили?
Юраг шел с неохотой, его держали Трофим и Пискун с двух сторон, а девчонку аккуратно придерживал Трофим и что-то ей говорил. Только смысл этого от меня ускользал, она же ничего не понимает по-нашему.
Но чем ближе они подступали, тем больше подробностей можно было рассмотреть. Девчонка была вся в слезах и соплях, а ее одежонка и вовсе разорвана, она прикрывала рукой оголенную грудь, да и кровавое пятно на юбке между ног говорило о многом.
Все в лагере поднялись и собрались в кучу, наблюдая за шедшей к нам процессией, делясь своими версиями случившегося.
— Что же это за блядство-то? — вырвался у меня вопрос. — Я что, всю гниль собрал, что ли?!
Все было понятно без лишних слов.
— Ну? — спросил я у подошедших.
— Вот его с девчонки сняли, — выдохнул Прокоп.
— А старик-то где? — спросил Говша.
— Тама лежит, мертвый, — ответил Пискун.
— Убил, значит. Не удержался, паскуда. А ведь я старику слово дал, что его никто не обидит, — я ожег Юрага злым взглядом.
Мне казалось, что со всем разобрались. Слушать меня будут, творить ничего не станут без моего ведома.