Восхождение
Шрифт:
Конечно же от такой жары страдают все. Но ведь строители еще и работают всю смену под небом без единой тучки, полыхающим жаром. И право же, это тот случай, когда природный фактор становится и психологическим, своего рода нравственным испытанием для человека.
Достаточно самому, даже не работая, а просто, как говорят, «покрутиться» на строительной площадке, пожариться под таким солнцем, чтобы почувствовать соленый вкус пота и понять, как нелегко трудиться в таких условиях.
И невольно вновь думаешь о сознании безупречного долга, совести и обязательности, которые присущи социалистическому
Поскольку Клаусу все равно пришлось дожидаться прибытия новой крыши, мы отправились для беседы в домик управления. Здесь с помощью «Содавиз» и «Траубисода», полагающихся строителям летом так называемых «защитных напитков», мы несколько смягчили наши пересохшие горла. Здесь и продолжили интересно завязавшийся разговор.
Он начался с эпизода, связанного с крышей корпуса, и неизбежно должен был привести к тому, что в равной степени беспокоит строителей Москвы и Будапешта. Это так называемые «нули» — фундаментные основания для зданий.
Удивительно здесь даже не тождество трудностей, а прямое совпадение фокусировки на главной проблеме обычной производственной текучки. А это разрыв между темпами работы тех, кто создает подземную, и тех, кто возводит наземную части новых домов.
Клаус вспомнил: это произошло в этом же жарком августе, они закончили строительство одного дома, а фундамент для следующего им только начали возводить. Стала неизбежной неделя простоя.
— А ведь у нас есть договор с фундаментщиками. И премии, если они выполняют свой план, получают, двадцать квартир из числа нами выстроенных. Однажды они план не выполнили, а квартиры требовали, но не получили. А теперь не то чтобы «мстят», но мало думают о наших интересах. Сделают фундамент дома наполовину и переходят к другому. Приходится доделывать самим.
Невеселые эти факты не могли, конечно, оставить Клауса равнодушным. Правда, говорил он обо всем этом спокойно, с мягкой улыбкой, как человек, понимающий, что криком тут не возьмешь, проблема не так просто решается.
— Однажды уже здесь, в Обуде, куда мы перебазировались из Келенфельда, тоже не было к сроку «фронта работ». Тогда мы решили показать фундаментщикам, что сами можем выполнить их работу. Взялись четыре бригады и сами сделали фундаменты, а потом потерянные дни наверстали на монтаже во внеурочное время, после смены. Когда фундаментщики это увидели, то прямо с ума сходили! — рассмеялся Клаус. — В конечном счете свой мы ритм выдержали: смена — три квартиры. И это был урок товарищам!
Я слушал Клауса с большим интересом. Конфликты с Фундаментстроем — это было типично и для строительных площадок Копелева, Суровцева, не раз им приходилось доделывать недоделанное. А «урок», о котором говорил Клаус, был, конечно, уроком нравственным. «Вот вы работаете плохо, не выполняете своих обязательств, а мы вам покажем, что значит настоящее отношение к труду, к рабочей чести. И без вас обойдемся!» — вот о чем говорил этот поступок монтажников, в чем-то, конечно, и наивный, и не очень серьезный, но выражающий
— Нанесли моральный удар, хотя и самим досталось основательно, — сказал мне Клаус.
То, что такое не может быть системой, он, конечно, и сам хорошо понимал, но «урок», преподанный соседям по технологической цепочке, ему явно нравился.
— Мы давно уже социалистическая бригада, — есть у нас такое звание, — заметил Клаус, полагая, должно быть, что этим все сказано. Я тоже думаю, что этим сказано многое. — Вот если бы завязать фундаментщиков и нашу производственную единицу в одну организацию, да так, чтобы все были заинтересованы в общем деле?
Когда Клаус высказал эту мысль, я вспомнил, что разговоры о создании такого организационного симбиоза — монтажников, фундаментщиков и транспортников — я не раз слышал и в Москве, в комбинате, из уст Копелева и Суровцева. Значит, идея, как говорится, носится в воздухе.
Не знаю, приспело ли время для такого экспериментирования, — это особая проблема. Но как не отметить глубокую озабоченность существом дела, которую проявил Клаус, его внимание к насущным проблемам строительства, его желание сделать так, чтобы работа лучше спорилась. А это все вместе взятое не есть ли черта государственного мышления рабочего человека?
Клаусу позвонили в контору, что крышу привезли и его товарищи по бригаде Ференц Флориан, Ежеф Чейбок, Михай Кереши ждут бригадира. Я, прощаясь, договорился с Клаусом о новом свидании уже после двухдневного традиционного празднования Дня Конституции. Клаус сказал, что проведет праздники с семьей у себя на даче.
— Кооперативная?
— Бригадная — в том смысле, что ребята помогают друг другу строить такие домики. Своими руками, конечно.
— Хорошее дело.
— Да, и сближает людей.
Маленький дачный домик Клауса находится в местечке Рацкеве, это в сорока километрах от Будапешта вверх по Дунаю. Стоит на сваях у самой воды.
— Рыбу можно ловить чуть ли не с самого крыльца, — сказал Клаус. — На берегу небольшой участок садовый, но мое главное хобби — рыбалка.
К себе, в местечко Рацкеве, Клаус ездит на мотоцикле с коляской, который он любит так же, как и рыбалку, как и свой дачный домик. Конец каждой недели он обязательно проводит на Дунае.
— Венгры любят свой желудок и на еду не жалеют денег, — сказал мне Клаус, похвастав при этом, что сам может приготовить вкусную уху. Что же касается жены, то она, как и большинство венгерских хозяек, мастерица в кулинарии.
Вечерами Клаус любит смотреть футбол по телевизору и ходит в кино, читает хорошие книги, которые покупает для себя, для жены Шинки Пирошки, продавщицы в хлебном магазине, для дочки Катарины, которая недавно закончила школу и уже работает в его же предприятии «Панель» машинисткой-стенографисткой.
...Двадцатого августа, в день двадцать пятой годовщины Конституции Народной Венгрии, в Будапеште состоялся всенародный праздник. Клаус Шебетшен встретил праздник у себя на даче — он отдыхал после напряженной трудовой недели. Но кульминационную часть парада на Дунае он наблюдал, катаясь на лодке, а вечером даже и за сорок километров была видна грандиозная иллюминация в небе над Будапештом.