Восхождение
Шрифт:
Просто невероятно, что мы не слышали ее до этого.
Больше никто не называет их жуками, или богомолами, или Слушателями. Теперь у них одно имя на всех языках: Несущие Песню.
Правда, Несущие не устают напоминать, что не они принесли Песню, только научили нас ее слушать.
Меня обнаружили голым и измочаленным более чем в трех четвертях мили от того места, где мы пытались убежать от лавины. Гэри, Пола и Канакаридеса так и не нашли.
«CMG» «скорой помощи» прибыли
— Оставьте их там, где лежат, — приказал он взволнованным ооновским бюрократам и хмурым полковникам морской пехоты. — Они погибли вместе, в вашем мире, и должны оставаться вместе, в объятиях вашего мира. Теперь их части Песни соединились.
И Песня началась… по крайней мере, впервые была услышана, всего неделей позже.
Ко мне выходит чиновник, пространно извиняется за то, что заставил ждать — к сожалению, секретарь Ясная Луна находится на совещании у президента, — и провожает в ее кабинет. Там мы стоим в ожидании.
Я видел футбольные поля размером несколько меньше этого кабинета.
Еще минуту спустя Ясная Луна входит через другую дверь и приглашает меня к двум диванам, стоящим друг напротив друга. Усаживает меня на один, сама садится на другой, справляется, не хочу ли я кофе или чего-нибудь прохладительного, кивком отсылает помощника, выражает мне соболезнования по случаю гибели дорогих друзей (она присутствовала на заупокойной службе, где речь произносил сам президент), позволяет себе немного поболтать о том, какой поразительной стала жизнь теперь, когда появилась Песня, соединившая всех нас, а потом несколько минут расспрашивает, деликатно, сочувственно, о моем физическом состоянии (идеальное), о настроении (ужасное, но постепенно улучшается), о щедрой компенсации от правительства (уже инвестирована) и планах на будущее.
— Именно по этой причине я просил о встрече, — объясняю я. — Как вам известно, было дано некое обещание. Речь идет о возможности восхождения на гору Олимп.
Секретарь недоуменно смотрит на меня.
— На Марсе, — без нужды добавляю я.
Секретарь Бетти Уиллард Ясная Луна кивает, устраивается поудобнее и смахивает невидимую ниточку с темно-синей юбки.
— Ах, да, — роняет она, по-прежнему
Я жду.
— Вы уже решили, кого выбрать своими спутниками по восхождению? — спрашивает она, вынимая непристойно дорогой и микроннотонкий платиновый наладонник, словно собирается сама делать заметки, дабы помочь мне выполнить мой каприз.
— Да, — отвечаю я.
Теперь уже секретарь, в свою очередь, выжидает.
— Я выбираю брата Канакаридеса, — поясняю я. — Его… креш-брата.
Челюсть Бетти Уиллард Ясная Луна едва не отваливается. Весьма сомневаюсь, что она реагировала столь откровенно на какое-либо другое заявление за все тридцать лет своей профессиональной деятельности сначала в качестве преподавателя Гарварда, имеющего репутацию человека, который пленных не берет, а совсем недавно — госсекретаря.
— Вы это серьезно? — бормочет она наконец.
— Совершенно.
— Кто-нибудь еще, кроме этого жу… Несущего?
— Никого.
— Но вы уверены, что он вообще существует?
— Уверен.
— Откуда же вы знаете, что он готов рисковать жизнью на марсианском вулкане? — удивляется она, хотя привычная маска снова на месте. — Гора Олимп, как вам известно, выше, чем К2. И, вероятно, куда более опасна.
Я едва не улыбаюсь этому поразительному сообщению.
— Он готов.
Секретарь Ясная Луна делает быструю заметку в своем наладоннике и почему-то колеблется. Хотя выражение ее лица строго нейтрально, я знаю: она пытается сообразить, задавать ли вопрос, который, вероятно, у нее не будет шанса задать позже.
Дьявол, вот поэтому я и не обратился к ней еще месяц назад, когда решил пойти на это. Потому что предвидел этот вопрос, но не мог додуматься, как на него ответить. Но потом вспомнил ответ Канакаридеса, когда мы спросили, зачем жуки потратили пять веков, чтобы долететь до Земли. Он почитал своего Мэлори и понимал меня, Пола и Гэри… и знал еще кое-что о человеческой расе. То, чего никогда не понять этой женщине.
Секретарь все-таки решается задать вопрос.
— Почему… — начинает она. — Почему вы хотите подняться на нее?
Несмотря на все, что случилось, несмотря на сознание того, что Ясная Луна никогда меня не поймет, и того, какой ослиной задницей она отныне будет меня считать, я все же улыбаюсь, перед тем как ответить.
— Потому что она есть.