Воскресенье
Шрифт:
– Да, а чего так? – Нахально улыбается молодой человек. – Потому что я одеваюсь не как все, и вообще не как все? – Поправляет он зачесанные набок волосы. – Ну, не всем же кричать «Служу Советскому Союзу!» и жить стадом. А что с тобой не так, Женя Круглова? Вроде хороша собой. Родители – уважаемые люди. А сама – «мусор», – гогочет парень.
Кровь приливает к голове и Женя, не соображая, что делает, отвешивает ему звонкую затрещину. Наступает тишина.
– Это
– Эй, – за Женей вырастает светловолосый молодой человек крепкого телосложения, – что тут происходит?
– Да мы тут, «мусор» убираем, – с акцентом на предпоследнее слово произносит Противник.
– Вот и убирай отсюда, – указывает молодой человек парню на выход, – а то помогу.
– Всего доброго, Евгения Марковна, служу Советскому Союзу! – Зычно кричит Противник и убирается из парка.
– Все нормально? – Заботливо интересуется Алексей – лучший игрок футбольной команды района и Женин давний товарищ. Он не Противник, он простой советский парень. Товарищ. Добрый и надежный, конопатый, с непослушными, соломенного цвета волосами. Выразительные, карие (коньячного цвета) глаза, большие. Играет в футбол, носит черные, выцветшие отцовские «треники», белую майку (алкашку) и серую олимпийку, но не с литерой «Д». Семья Алексея с завода Лихачева, поэтому кроме столичного «Торпедо» они ничего не признают.Для Жени он кто– то вроде лучшего друга и потенциального жениха (если бы женщины, конечно же, выбирали хороших парней). Хотя в глубине души она прекрасно понимала, что отец никогда не примет сына простых рабочих. Вопреки стараниям, революция так и не стерла классовых границ. Пусть и яростно пыталась.
– Да, нормально, – машет еще горящей рукой Женя, чувствуя, как трясутся колени.
– Бекетов та еще сволочь, тебя никто не винит, Женя.
– Я знаю, Леш, – тепло улыбается девушка и берет парня под руку. – А не угостите даму мороженым, товарищ спортсмен? – Кокетливо спрашивает она.
– У меня есть выбор? – Смеется Алексей.
– Ох, это сложный вопрос, товарищ спортсмен.
– Ну, раз, милиция просит, – разводит руками парень, – теперь меня не арестуют.
– Леша.
– Как Эдуарда Стрельцова.
– Алексей!
– Ну, все, все, молчу.
Женя улыбается и, сощурившись, смотрит на небо. Такое чистое и прекрасное, как юная душа.
Светлое, летнее небо 1977 года.
Стрелка часов с красным циферблатом на стене доходит до 8. Отложив так и не съеденное яблоко обратно в тарелку, Женя встает со стула и, поднявшись на носочки, берет с темно-коричневого шкафа пилотку – ее гордость. Аккуратно надев головной убор, она еще
Улыбнувшись, Женя нырнула в босоножки, поправила пилотку и вышла из дома, хлопнув дверью.
***
Маленький городок на границе начинает рабочую неделю. На уже залитых солнцем улицах появляются люди. Одни спешат к парадной завода, другие – на остановки, третьи – занимают в гастроном очередь, которая к 9 утра принимает угрожающе длинную конструкцию. Появляется честный советский труженик – грузовик «ЗИЛ», поливальная машина – ударный борец за чистоту и порядок. Вслед за фонтаном за его лобовым стеклом появляется радуга. Водитель в синей кабине давит педаль газа, и фонтан поднимается еще выше, на радость прохожим у ларька с мороженым. Обогнав грузовик, из-за его оранжевого бака выскакивает, будто окинув сердитым взглядом, светлая «Волга» – ГАЗ-24, с шашечками на крыше. Резко выворачивая влево длинный корпус, автомобиль недовольно урчит и скрывается за поворотом, пропустив машину скорой помощи. Высунувшись по пояс из красно-белого «РАФа», врач благодарно машет таксисту рукой. Тот в ответ давит на клаксон.
Мороженщик, дядя Игорь, мужчина лет 50-ти с роскошными темными усами, поправляет колпак и открывает шторки ларька – к нему сразу же подходит ожидающая толпа. День обещает быть страшно знойным
***
На остановке, дребезжа, тормозит трамвай, красно – желтая «Татра». Город начинает рабочую неделю. Окруженный лесами, его будто бы укрывают от каких-то невзгод и мирской суеты. Толпа спешит к трамваю, однако транспорт не двигается с места. Пассажиры недовольно и шумно галдят, и лишь потом замечают приближающуюся девушку в милицейской форме . Казалось, блеск от начищенных туфлей, бляхи на ремне и кокарды на пилотке может в этот день заменить даже нещадно палившее солнце.
– Мороженое, Евгения Марковна?– Улыбается мороженщик, поправляя усы.
– Вечером, Игорь Андреевич, – щурясь от солнца, отвечает Женя, – наемся сладкого, бегать не смогу. Трудового дня!
–И вам, Евгения Марковна!
Бодро миновав пешеходный переход, Круглова лихо козыряет проходящему пионерскому отряду – они отвечают тем же.
– Здравствуйте, Евгения Марковна! – Дружно галдит группа детей.
– Доброе утро! – Смеется Женя и треплет одного из ребят по голове.
– Глянь, пошла, – шепчет проходящая мимо пожилая учительница своей подруге. – Прислали же ребенка, участковым работать. Сопля же еще совсем, а нос – выше крыши. Стыдоба! Здравствуйте, Женечка! – Притворно улыбается она.
– Доброе утро, – сухо отвечает девушка, смерив пенсионерку подозрительным взглядом.
–Надо бы обыск у нее дома провести, а то мало ли.
– Не говори.
***
– Спасибо большое!– Запрыгнув в трамвай, сказала Женя.
– Куда же мы, без товарища участкового, – улыбнулся водитель, – без него никак.
– Давай, езжай уже! – Крикнула пожилая женщина. – На работу опаздывают люди, ждать еще кого-то!
–Что же вы, девушка, людей задерживаете? – Склонился к Жене молодой человек. Прическа, почти как у Противника – модная, «битловская», русые, опущенные бакенбарды. Светлая спортивная сорочка в темную клетку. Светлые брюки-клеш, начищенные бежевые сандалии. Кажется, он работает автомехаником, но в это искренне тяжело поверить. Качнувшись, трамвай тронулся с места.