Восьмая горизонталь
Шрифт:
топором. Нам бы пройти хотя бы с десяток километров, а там, костёр разожжем. Здесь
нельзя, вдруг за нами погоня. Стёпка, тот из штанов вылезет, дай ему заполучить нас
обратно. Нет, дружок, не предоставим тебе этой радости!
В лесу идти, сравнительно легко, стволы сосен отстают друг от друга на десятки
метров. К счастью, на пути не встречаются заросли ежевики и прочей колючей гадости.
Пока идём спокойно, но волнует факт, в прореженных
хищники, а радует то – сухо … сам себе накаркал, под ногами зачавкала вода. Я ругаюсь, сворачиваю - утыкаемся в вонючее болотце - вновь летят брызги, крутимся, то туда, то
сюда - всюду вода. Ноги промокли, обувь отяжелела, пытаемся вернуться обратно, но
неясный шум заставляет насторожиться, останавливаемся, сдерживаем рвущееся из
лёгких дыхание, прислушиваемся. По нашему следу, ковыляет тяжёлый зверь.
– Слышишь?- спрашиваю Семёна и не спеша снимаю лук, вкладываю мощную стрелу с
треугольным наконечником - это на крупного зверя.
– Давно. Я ведь, сзади иду.
– Что не говорил?
– Зачем? Он идёт себе и идёт, может, простое совпадение, что за нами, если бы охотился, такой шум не создавал.
– Он просто очень большой,- замечаю я, поэтому и шороха от него много.
– Ну, да, конечно, разве не помнишь, как степные мамонты ходят? Заметишь их только
тогда, когда они в метре от тебя.
– И все же он идёт за нами,- я уверен в своих предположениях, как мне не нравится данная
ситуация, мороз продирает спину, даже на таком расстоянии ощущаю зловонье,
исходящее от его тела и долетают невнятные всхлипывающие звуки.
Приходится уходить в воду. Усаживаю на плечи Светочку, она с радостью
обхватывает острыми коленками шею и цепляется ручонками за голову.
– Но, но, коняшка,- смеётся она.
– Тихо, кошка дикая,- зыкнул на неё,- уроню, в муравейник упадёшь, попу накусают!
Семён, хотевшего возмутиться Игоря, так же закидывает на плечи. У него там
удобно, на его плечах могут даже пару взрослых поместиться.
Хлюпаем по воде, ноги ощущают шапку из сплетения корней и листьев. Пока они
хорошо держат наш вес, но мы уходим всё глубже и глубже в болото. Может, это даже не
болото, а некогда происшедший разлив реки, но вода застоялась и потихоньку гниёт.
Плавает всевозможный мусор: обломки веток, сучки, мох, раздувшиеся трупики мелких
зверюшек. Отгоняем палками, поднимаем муть со дна. Булькает. На поверхность
вырываются воздушные пузыри, взрываются как хлопушки, наполняя воздух
тошнотворным запахом. Вроде как, что-то холодное и скользкое тронулось о ноги,
шарахаюсь
пугается, припухла на моей шее, вцепилась за уши, морщусь от боли, но замечание не
делаю. Сзади зло ругается Семён, погрузившись до подбородка, с шумом выбирается из
ямы, отдирает от рук жирных пиявок, отбрасывает в сторону. Вода вспенивается,
мелькают белые брюха водяных гадов, хлопают широкие пасти, заглатывая насосавшихся
крови пиявок.
Деревья истончились, кое-где стоят лишённые листвы, в лохматых лишайниках,
часто - просто обломанные, пни сгнили и мерцают гнилушками, синеватые огни
разбросаны по всему лесу. Вскоре вообще не осталось живых деревьев, светящийся газ
колышется над поверхностью, стоит упасть и глотнуть в лёгкие - жуткая смерть.
Выломали длинные жерди, ступаем шаг в шаг, ноги вязнут в тине. Скопления
газов, прорываются сквозь прорванный настил гниющей органики, большими пузырями
поднимаются на поверхность, с шумом лопаются, наполняют воздух сероводородом.
Идём по пояс в воде, иной раз опускаемся, чуть ли не до подбородка. Светочка
ойкает, поджимает ножки, Игорь крепко держит дрожащего волчонка, длиной веткой
отгоняет хвостатых, ожиревших и обнаглевших лягушек.
– В Крыму, такие болота, как где-то на Амазонке … идём, идём, конца и края нет. Сейчас
весь полуостров пройдём,- Семён ворчит, раздвигает могучим торсом, как кисель, дурно
пахнущую воду и как назло, его атаковали пиявки. Под повязкой на голове, набухает
чёрное пятно, и стекают капельки крови - он неудачно ударился о бугристый сук. Твари, чуют свежую кровь, вот и лезут, Семён раздражённо сдёргивает их с кожи и кормит
благодарных земноводных.
– Да не Крым это ещё,- улыбаюсь я,- он сейчас является частью Кавказа, ты же знаешь, разведчики при тебе докладывали, Азовского моря нет, на его месте непроходимые леса, плавно переходящие в горы. Этак, через сто тысяч лет, море затопит низменности и
возникнет полуостров, тот, который все мы знаем, с пальмами, лежаками на пляжах, пансионатами, и вечно пьяными отдыхающими.
Семён вздыхает, очевидно, вспоминает бархатные ночи, музыку на Приморском
бульваре, одетых в парадную форму, моряков, военные корабли на рейде, праздничные
салюты ... прекрасных женщин, цокающих на тонких каблучках по скользкой брусчатке, эротично виляющими бёдрами.
Вместе вздыхаем и вместе смеёмся, нас посетили одинаковые мысли, но вокруг