Восьмая горизонталь
Шрифт:
человеку необходимо сделать перевязку.
Стягиваем пропитанный кровью комбинезон. Как у всякого врача в моей сумке
всегда найдётся перевязочный материал, антисептики, ранозаживляющие порошки, а так
же - хирургические инструменты.
Первым делом диагностирую пациента. Вздыхаю свободно, серьёзных внутренних
повреждений нет. Благо человек без сознания, поэтому промываем раны, с помощью
Семёна быстро накладываю швы
немного воды с антисептиком, человек глотает, стонет, вновь открывает страшные глаза, попытается подняться, но я мягко удерживаю его. Он скашивает глаза на
перебинтованную грудь, хрипло произносит непонятную фразу, видимо благодарит.
Оставив с ним Семёна, я обследую других людей, к сожалению - все мертвы.
Постоянно шарю глазами по окружающим зарослям, но наш помощник не торопится
показаться, это беспокоит и нервирует, непонятно, что у того на душе, вдруг зарядит из-за
кустов из автомата. Возвращаюсь к раненому и обращаюсь к Семёну:- Что делать будем?
– Подтащим к катеру, а там сами пусть им занимаются.
– Как всегда прав,- улыбаюсь я.
Семён стягивает с себя куртку, раскладывает на земле, привязываем пару толстых
веток и получились достаточно сносные носилки. Затем осторожно перемещаем туда
человека, тот скрипит зубами от боли, но не стонет, сразу видно, крепкий орешек, привык
переносить боль.
Стараясь идти плавно, подходим к реке, ни кто нас не встречает. Катер уткнулся в
отмель, слегка покачивается, чёрная броня тускло блестит, спаренный пулемёт задран
вверх, внезапно он дёргается и качнулся в нашу сторону.
– Да, что б вас!- ругаюсь я, но носилки не бросаю.- Эй, вы, там! Примите раненого!-
взревел я.
Может мой властный тон, подействовал, круглый люк бесшумно вывинчивается,
показывается автомат, затем появляется человек в защитном шлеме, он держится
настороженно, но славу богу в нас не целится.
– Всё, наша миссия закончилась, кладём раненого и уходим,- шепчу Семёну.
Бережно опускаем носилки и собираемся уходить, но не тут-то было, раздаётся
резкий выкрик и над нашими головами трещит автоматная очередь.
– Что за хамство,- оборачиваюсь я, раздражение накатывается как волна.
Чужак стоит на берегу, автомат направлен в нашу сторону. Я жалею, что бластеры
висят за спинами, снять явно не успеем, стоим, резких движений не делаем.
Незнакомец подходит к раненому, всё ещё целясь в нас, между ними завязывается
разговор.
– Как собаки лают,- ехидно усмехаюсь я.
Что-то,
выкрикивает, указывая на бластеры.
– Хочет нас разоружить. Вот, что, снимай бластер, клади влево, а я - вправо, а как
кашляну, прыгай в сторону. Мы этого молодчика стреножим, он ещё не знает, с кем
связался,- уверенно говорю я.
Всё получилось как по нотам, как только я подал сигнал, Семён прыгает в сторону, а я метнулся в ноги чужаку. Произошло всё быстро, приёмом самбо перехватываю руку на
излом, но в последний момент жалею, не стал ломать, просто швыряю через плечо,
болевым приёмом перехватываю автомат и вот теперь стою с оружием в руках, а
спецназовец уткнулся рылом в сырую землю.
Затем, пока тот не пришёл в себя от удара, заслонился его телом, в случае если на
катере ещё кто-то есть, оттаскиваю к каменным балкам. Там Семён занимает оборону, а я
усаживаю чужака рядом с собой и с бесцеремонностью сдёргиваю шлем - чёрные как ночь
густые волосы, обрамляющие лицо чужака, искрясь, рассыпаются за плечами.
– Девица?!- ахает Семён.
Я отпрянул в удивлении и восхищении - безупречный овал лица, чуть вздёрнутый
без изъянов носик, пухлые губы ждут любви, кожа, словно полированный нефрит, глаза
прикрыты пушистыми длинными ресницами. Внезапно из щёлочек глаз вырвался
багровый огонь - мигом трезвею.
Женщина в упор смотрит, чуть не испепеляет взглядом. В огромных глазах бушует
пламя, вытянутые зрачки, на моих глазах, принимают форму огненных шаров, губки
упрямо сжимаются, она с вызовом рыкнула нечто невразумительное.
– Ты бы не рычала, а сказала, что ни будь,- примиряющее говорю я. Женщина слов моих
не поняла, но интонации речи воспринимает правильно. Её зрачки сужаются в
вертикальные линии, она внимательно рассматривает меня, губки чуть приоткрываются, блестят как жемчуг ровные зубки. Внезапно глаза вновь наливаются огнём, она
вытягивает шею к моему плечу и с напряжённым вниманием рассматривает шрам в виде
короны, затем поднимает взгляд, огня в них нет, едва заметные красные щёлки
гармонично вливаются в пейзаж чёрных глаз.
Даже не ожидал, что спецназовец в юбке может так ворковать, как голубка перед
своим голубком. Лающий голос сглажен мягкостью интонаций, вся фигура выражает
покорность.
– Ладно, проехали,- смягчаюсь я поднимаясь, её автомат перекидываю рядом с бластером, протягиваю руку, помогаю встать. Она покорно обхватывает своей лапкой ладонь, пухлые