Восьмое Небо
Шрифт:
Этот кабинет всегда казался ей ужасно неприятным местом. Он всегда был неестественно чисто убран, мебель же располагалась с такой идеальной симметрией, словно ее еще при постройке Академии расставили здесь сообразно сложным расчетам, и с тех пор ни разу не сдвигали с места. Впрочем, мебели было не так уж много – тяжелый, как остов столетней шхуны, стол госпожи ректора, несколько строгих шкафов, шесть потемневших портретов с особами королевской династии и известными ведьмами прошлого, несколько строгих скамеек вдоль стен и, почти в центре, простая деревянная парта вроде тех, что стояли в учебных залах. К этой
Госпожа ректор, миссис Уирлвинд, молча смотрела на нее сквозь пенсне, держащееся неестественно ровно на ее бледном немного изогнутом носу. Миссис Мак-Херринг и мисс Пилчардс замерли по обеим сторонам от стола ректора, взирая на Корди с выражением, которое обычно сохраняли на своих мордах сушеные воблы, иногда подававшиеся ученицам к обеду. Мисс Пилчардс была худа, как щепка и держалась неестественно прямо, точно грот-мачта, миссис Мак-Херринг походила на ком оплывшего теста и сутулилась, но сейчас они выглядели как сестры-близнецы.
– Извольте представиться, как подобает ведьме, - наконец сухо обронила госпожа ректор, разглядывая ее сквозь пенсне с неприятно блестящей железной оправой.
– Кордерия Изидора Тоунс, госпожа ректор.
– Сколько тебе лет, Кордерия Изидора Тоун?
– Двенадцать, госпожа ректор, - покорно отозвалась Корди, глядя в пол, - С половиной.
Это было невежливо, юной ведьме полагалось держаться прямо, как спице, и почтительно смотреть на подбородок госпожи ректора, но силы поднять глаза не осталось. Честно говоря, с того момента, когда стальные пальцы миссис Мак-Херринг схватили ее за рукав, сил оставалось ровно столько, чтоб держаться на ногах, а иногда и их не хватало.
Миссис Уирлвинд несколько секунд молчала, разглядывая Корди без всякого выражения. Лицо у нее было сухое и невыразительное, как у оплывшей от времени алебастровой кареатиды, украшающей стену Академии. И, наверно, такое же твердое на ощупь.
– Значит, это и есть та самая Сырная Ведьма? – вопросила она, поправляя пенсне, - Как интересно.
В ее голосе не слышалось интереса. В нем было лишь равнодушное шипение, напомнившее Корди тот звук, с которым перья из рыбьих плавников ползут по бумаге, оставляя за собой ровные чернильные узоры.
Она через силу кивнула. Но, видимо, это не могло считаться полноценным ответом, потому что мисс Пилчардс ответила за нее:
– Она и есть, уже можно не сомневаться. У нас есть доказательства.
– Я представляла ее более... внушительной. Она похожа на тощую плотвичку, одни кости. Смотри на меня, а не на свои башмаки, девочка. Значит, это из-за тебя репутация Королевской Академии Эклипса в последнее время падает, словно старый кит?
– Она, она, - мисс Пилчардс быстро закивала, отчего жидкий пучок ее бесцветных волос запрыгал по узкой, как у сельди, спине, - Мы изучили следы волшбы, оставленные на последнем месте преступления. В этот раз у нас был четкий отпечаток. Нет сомнения, что он сопоставим с магической аурой мисс Тоунс. Это она – Сырная Ведьма, терроризировавшая весь остров последний год!
Миссис Уирлвинд молча пожевала губами. Губы у нее были бледными, тонкими и твердыми
– Превосходно. Неуловимый грабитель, в течении года обчищающий жителей острова - двенадцатилетняя девчонка. Досадно, что в наши времена дети все чаще промышляют воровством, но куда больше меня беспокоит то, что эта юная преступница ко всему является еще и ученицей Королевской Академии Ведьм!
– Она очень способная ведьма, - извиняющимся тоном вставила мисс Пилчардс, - У юной мисс Тоунс весьма выдающиеся способности по части интуитивной магии. Прискорбно, что они оказались уравновешены столь унизительным пороком, как воровство.
– Ее показатели в моллекулярной трансформации недурны, - густая пудра на подрагивающих щеках миссис Мак-Херринг не могла скрыть легкого румянца, - Я бы даже сказала, мисс Тоунс могла бы претендовать в будущем на золотую медаль Академии, если бы относилась к занятиям с должным усердием.
От похвалы наставниц Корди отчего-то стало еще противнее. Точно ее угостили еще одним приторным и одновременно безвкусным бисквитным пирожным. Она хмыкнула и сложила на груди руки, нарушив тем самым добрую дюжину правил из числа тех, которых должна придерживаться уважающая себя каледонийская ведьма. Миссис Мак-Херринг шикнула на нее, а мисс Пилчардс обожгла взглядом невыразительных серых глаз, но Корди уже было плевать.
Пусть это все быстрее закончится. И неважно, чем. Удивительно, идя в кабинет госпожи ректора, она тряслась от страха, а сейчас, когда худшие подозрения подтвердились, нарочно держится не так, как положено, словно бросает вызов трем наставницам в строгих серых платьях. И это вместо того, чтоб покорно признать свою вину и умолять госпожу ректора проявить милость! Вот уж точно несусветная глупость с ее стороны. Не меньшая, чем направить корабль в самую середку разыгравшейся бури.
Пенсне на носу миссис Уирлвинд шевельнулось, отчего по стенам кабинета пробежало несколько солнечных рыбок, таких холодных на вид, что даже казалось странным, как их могло породить солнце.
– Значит, она хороша в учебе?
– Мисс Тоунс и верно хорошо усваивает материал, - сдержанно подтвердила миссис Мак- Парриш, - Она единственная из всего класса, кому по силам реакция синтеза аммиака. И она превосходно разбирается в деформации молекулярной структуры. Очень прискорбно, что свои познания она использует для совершения преступлений.
– Полагаю, это станет неприятным сюрпризом для ее родителей, - госпожа ректор выпрямилась за своим столом, не сводя взгляда с Корди, - Едва ли они могли предполагать, что путь от одаренной ведьмы до преступницы может быть столь короток.
Мисс Пилчардс кашлянула в ладонь.
– Она пользуется стипендией для одаренных сирот, госпожа ректор. Академия оплачивает ее обучение из собственных средств.
– Значит, моя Академия, делу которой я отдаю всю свою жизнь без остатка, спонсирует воров? Вот уж удивительные новости. Выходит, днем наши талантливые воспитанницы учатся синтезировать аммиак из воздуха, а по ночам вскрывают банковские сейфы?
Мисс Пилчардс затрясла головой. Ее шея была так туго сдавлена накрахмаленным воротником форменного платья, что на ней сквозь пудру выступили сиреневые веточки вен.