Восьмое Небо
Шрифт:
– Ты спасла корабль. И всех нас, если на то пошло. Как еще тебя называть?
– Я не воительница, - голос сам собой опустился до дрожащего трусливой рыбешкой шепота, - Я трусиха… Ты же знаешь это. Я всего боюсь. Даже сейчас. Наверно, я всю жизнь буду бояться, да?
«Малефакс» некоторое время рассеянно играл со сквозняками, гоняя их по углам каюты.
– Есть рубцы, которые никогда не затягиваются, - тихо произнес гомункул, - Что ж, среди пиратов, говорят, шрамы в почете… Да, ты будешь бояться. Отчаянно бояться. Рубцы в твоей душе слишком глубоки. Чудо, что ты вообще
– Немножко? – уточнила она очень осторожно и очень тихо.
– Да. Немножко другой Шму.
Немножко другая Шму почувствовала, как тяжелеет ее голова. Наверно, Корди права. Ей и в самом деле давно пора выспаться. Сон налипал на веки как сладкая вата. Однажды Корди сделала сладкую вату из облака, было ужасно вкусно. И карпам тоже понравилось… Шму почувствовала, что сейчас окончательно провалится в забытье.
– Может, я буду немножко смелее? – пробормотала она сквозь сон.
– Вполне может быть. И немножко спокойнее. Но учти, на камбуз я тебя все равно не пущу. Немножко смертельный завтрак все равно не входит в планы капитанессы.
– Я… Хорошо… Я поговорю об этом с Линдрой… Завтра. Когда проснусь.
– Извини. Но, боюсь, ты никак не сможешь поговорить с мисс Драммонд.
Сперва она не поняла смысла – слова вязли в мягких облаках сгущающегося сна.
– Почему?
– Мисс Драммонд… больше нет на борту корабля.
Шму ощутила, как с лязгом, разрубая пополам душу, сходятся огромные стальные зубья. Если бы не тяжесть вомбата, придавившая ее к койке, она вскочила бы на ноги, не обращая внимания на повязки.
– Что с ней? Если она… она…
Она вдруг представила тонкую фигуру в сером камзоле, распростертую на палубе в луже алой крови, с обломанной шпагой в руке, окруженную скалящимися чудовищами. Чудовищами, которые пришли в реальный мир из ее, Шму, личных адских чертогов…
«Малефакс» устало вздохнул. Этот вздох был похож на неспешный порыв степенного старого ветра, тысячи лет шлифующего висящие в небе камни.
– Она жива. Просто сбежала. Воспользовалась переполохом той ночью, забралась в одну из приготовленных нами шлюпок – и…
Шму растерялась.
– Она похитила шлюпку?
– Уже после того, как все закончилось, если тебя это утешит. Внучка Каледонийского Гунча сочла недостойным бежать в разгар боя. Если мои расчеты ветров точны – а они всегда неизменно точны – шлюпка принцессы два дня назад должна была достичь Каллиопы.
– Но как же… Почему ты… Я думала…
– Почему я не помешал ей бежать? – немного насмешливо спросил он, - Почему не поднял тревогу? Я ведь не мог не заметить отчалившую шлюпку, верно? В конце концов, я бортовой гомункул, который ведает каждой щепкой на борту. Это ты хотела спросить, отважная воительница?
– Наверно… Я не знаю…
– Прошу заметить, я со всей серьезностью чту субординацию на борту этого корабля. Но я не член экипажа. Я навигационно-управляющая система. Я могу предупредить, могу подать знак, но я совершенно не в силах оспаривать приказы старших по званию.
– Значит, кто-то… кто-то приказал тебе не мешать ей? – мысли Шму были похожи на косяк сонной сельди, - Но…
– Я всегда говорил, что ведьма на борту – одно беспокойство. Никогда не знаешь, что у них на уме.
– Корди? – глаза Шму сами собой широко открылись, на миг сбросив сладкие оковы сна, - Корди отпустила Линдру?
– Я думал, стоит подготовить еще одну шлюпку – чтоб ей самой было куда удрать, когда капитанесса схватится за саблю, - доверительно сообщил гомункул, - Шутка ли, лишиться самой ценной добычи за всю жизнь, и какой добычи!..
– Но?..
– Не пригодилась, - негромко ответил он, - Капитанесса на удивление спокойно восприняла эту новость. Заперлась в каюте, два дня пила вино и слушала патефон. Но уже сегодня выглядит куда лучше.
– Значит, ее странная болезнь…
В этот раз Шму не собиралась умолкать на полуслове, но гомункул мягко перебил ее.
– Ее странная болезнь закончилась. Как и время вопросов на сегодня. Как только сможешь оторваться от койки, пытай Корди и капитанессу сколько вздумается. А на сегодня хватит. Добрых сновидений, отважная воительница!
Шму почувствовала, что висит на рее, уцепившись за гладкое дерево руками и ощущая лицом дыхание ветра. Достаточно разжать пальцы – и она невесомо скользнет вниз. Но в этот раз там будет не твердая палуба. Там будут теплые и мягкие, согретые солнечным светом, облака. И, если Роза достаточно милосердна к одиноким трусливым убийцам, то пошлет ей какой-нибудь хороший сон. Впервые - без чудовищ, без боли и отчаянья, без страха. Может, что-нибудь про золотых рыбок. Про…
– «Малефакс»! – позвала она, чувствуя, как разжимаются сами собой пальцы, удерживающие ее по эту сторону сна.
И удивилась, когда он отозвался.
– Да?
– Там, внизу, я слышала чей-то голос… Этот голос словно звучал внутри меня. Он говорил со мной. Он напомнил мне, кто я. Он был похож на… Может, мне показалось…
– О нет, - теплый порыв ветра небрежно пробежал по ее щеке, - Это был не я. Пора тебе знать, что гомункулы не умеют читать мысли, это все выдумки. Спи.
Шму улыбнулась и наконец позволила пальцам разжаться.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
ЗАПАС ПРОЧНОСТИ
«Как-то раз на Ривендже, проведя три дня в трактире,
Восточный Хуракан побился об заклад, что одолеет в
рукопашном бою тигровую акулу. Прежде, чем кто-то
успел спохватиться, он ринулся в схватку, не имея при
себе даже ножа. К ужасу и восторгу присутствующих,
спустя несколько минут акула была повержена, а старый
пират, едва державшийся на ногах, торжественно