Восьмое Небо
Шрифт:
Дядюшка Крунч не видел его собеседника, но отчетливо ощущал его присутствие, как прежде ощущал присутствие «Малефакса». Но если гомункул «Воблы» походил на озорной ветерок, существо по имени «Барбатос» казалось ему пластом удушливого отработанного пара, окутавшим весь зал и самого мистера Роузберри. Быть может, из-за этого ему казалось, что в зале быстро темнеет, но подсознательно он понимал, что это отказывает его собственное зрение…
– Слишком много хлопот в последнее время, мисс Уайлдбриз, - мистер Роузберри капризно надул губы, поигрывая рапирой, - Кажется, ваши люди еще не поняли того,
Он вновь застыл, вперив пристальный взгляд в потолок.
– «Барбатос», мне плевать, какой курс берет это корыто. По всей видимости, оно просто намеревается смыться и… Как это понимать? Набирает высоту? Уж не хочешь ли ты сказать, что оно намеревается бомбардировать остров? Впрочем, плевать. Эребус устоит, даже если они скинут нам на голову тонну пороха.
Дядюшка Крунч с трудом сконцентрировал взгляд на окне, в которое еще недавно бился незадачливый кальмар, и вдруг понял, отчего в зале сделалось темнее. Не потому, что линзы отказывались ему служить.
Просто что-то большое заслонило окна зала. Что-то достаточно большое, чтоб его тень за несколько секунд погрузила всю резиденцию «Восьмого Неба» в полумрак, мгновенно отрезав ее от солнечного света. Грузный силуэт показался Дядюшке Крунчу знакомым, но мысль неумолимо замедлялась в гибнущем теле, оттого неизвестность тянулась мучительно долго. Огромный кашалот или…
Конечно же, это была «Вобла». Невозмутимая, как все большие существа небесного океана, грузная, она карабкалась в небо тяжело и медленно, и скрип ее киля напоминал старческое кряхтение. И все же она поднималась. Дядюшка Крунч был не в силах оторваться от этого зрелища. В нескольких футах перед окном скользила ее обшивка из старых досок, покрытая бесчисленными шрамами прожитых лет и раковинами намертво въевшихся моллюсков.
«Вобла» поднималась вверх, неспешно и спокойно, выполняя какой-то только ей ведомый маневр. Дядюшка Крунч едва не застонал от невозможности прикоснуться напоследок к ее шершавой шкуре. Сейчас ее вела чужая воля и, кажется, вела уверенно…
«Неужели таран? – отрешенно подумал он, - наблюдая за тем, как баркентина поднимается все выше и выше, - Нет, Тренч не настолько глуп… Но что тогда?..»
«Вобла» не намеревалась останавливаться вровень с резиденцией, она поднималась все выше, до тех пор, пока не скрылась из виду, мелькнув напоследок ободранным килем. В зале вновь стало светло, однако лицо мистера Роузберри словно осталось погружено в полумрак, на нем лежала тень невысказанных опасений.
– Что они задумали? – спросил он резко, отнюдь не женским голосом, - Какого черта карабкаются еще выше? Дай мне изображения! Да, болван, прямо сюда!
Дядюшке Крунчу не раз приходилось видеть, как «Малефакс» сплетает картинку из разноцветных нитей. И хоть он обычно презрительно фыркал, объявляя это ярмарочными фокусами, до которых настоящие пираты никогда не опустились бы, внутренне всегда испытывал затаенное благоговение, видя как в пустоте сами собой возникают светящиеся контуры островов или кораблей.
«Барбатос» выполнил приказ быстрее, чем порожденное им эхо затихло в разгромленном зале. Среди изувеченных
– Девяносто футов над островом? – переспросил мистер Роузберри невидимого собеседника, - Зачем они забрались туда? Почему они не бегут прочь? Это же пираты, простейшие рыбы из всех, существующих в небесном океане. Они или нападают или бегут прочь, поджав хвост! Жалкая кета!..
В этот момент та фигурка, что походила на Тренча, коротко взмахнула крошечной, со спичку, рукой, и вниз полетела, крутясь, какая-то точка, слишком мелкая для того, чтоб линзы Дядюшки Крунча могли разобрать детали.
– Что это?
– мистер Роузберри прищурился, отчего его ресницы едва не слиплись, - Бомба? Послание? Что?.. Что значит - механизм? Какой еще механизм? Что ты несешь, «Барбатос»? Они что, просто швырнули в нас старым ржавым будильником?..
Дядюшка Крунч ощутил в недрах своего умирающего тела какую-то легкую вибрацию. Должно быть, разрушались не знавшие много лет отдыха пружины. Сейчас это ощущение уже не казалось ему зловещим, напротив, он надеялся, что оно станет предвестником близящейся смерти. Дядюшка Крунч ощутил привкус кислой, отдающей медью, усмешки. Едва ли Роза Ветров пускает големов на Восьмое Небо, слишком уж тонки там облака, чтоб по ним могли разгуливать образины вроде него, да и черт с ним, с этим небом…
Дрожь внутри быстро росла, скоро он уже чувствовал, как тихонько дребезжат тяжелые пласты брони. Это хорошо, подумал он. Значит, осталось недолго. Единственное, что отравляло ему последние минуты существования – мысль о том, что он подвел свою капитанессу.
Не сдержал слова, данного Восточному Хуракану.
«Ржавый дурак, - мысли тоже дребезжали в такт умирающему телу, - Поделом тебе. Нечего было лгать Ринриетте с самого начала…»
– Что это? – мистер Роузберри, беспокойно озираясь, - Ты чувствуешь это, «Барбатос»? Да смотри же!
Забыв про рапиру, управляющий «Восьмого Неба» указал пальцем на чудом уцелевший хрустальный графин на столе. Дядюшка Крунч не сразу понял, отчего тот привлек внимание управляющего. Потребовалось предельное напряжение фокусировочных механизмов, чтоб уловить очевидное – графин мелко подрагивал, словно стоял не на прочном столе, а на каком-то работающем на полных оборотах механизме. И дрожь эта, судя по всему, не стихала, а возрастала. Только тогда Дядюшка Крунч сообразил, что вибрация в его собственных внутренностях является отзвуком той же, что сотрясает зал.