Восьмое правило дворянина
Шрифт:
— Что-то долго ждем уже, — пробурчал Рейтер.
— До завтра… Уже не так много времени осталось, так что имей терпение. Ну а что касается Мордвинова… — Савва Андреевич погладил свои усы. — Я думаю, нужно исходить из того, что возможны оба варианта… Жаль если так…
— Ерунда это, — запыхтел Петр Алексеевич. — Рейтер — параноик старый!
— Петя, ерунда, не ерунда, а я бы на твоем месте поберегся, — предупредил его Ахматов.
— Да ну вас к черту обоих! — выругался Лопухин и отключил видеосвязь.
Испанское
Остров Пальма.
Резиденция Хавьера Рабадана.
Кардинал сидел в кресле, ел моченые оливки и улыбался. Какая странная ситуация. Она одновременно забавляла и в тот же момент как-то настораживала. Совсем недавно в его жизни происходило нечто подобное и даже действующие лица были практически теми же. Даже дождь, и тот лил за окном как и в прошлый раз, правда он был не таким сильным.
За исключением разве что двух весьма значительных деталей. Он не хотел, чтобы результат этого разговора был отрицательным — в таком случае репутация его Ордена могла пострадать дважды в глазах одного и того же человека, а это уже было явным перебором.
Ну и вторая деталь. Если когда-то давно магистру поручали убить Соколова, то теперь наоборот — сам Хавьер Рабадан собирался выполнить его просьбу. Причем совершенно бесплатно. Чудны дела твои, Господи!
Как и при прошлом разговоре, около ног Кардинала лежало несколько мастифов, а напротив него замер Алонсо Кампана. Верный сенешаль по кличке Шакал, который после неудачи с Соколовым не был переведен им в Азию и задержался здесь, в тухлом болоте под названием Европа.
Впрочем, в последнее время дела здесь настолько сильно активизировались, что картина резко изменилась и теперь уже скорее Азия понемногу становилась скучным местом, в котором ничего не происходит. Что говорить, если даже Восток понемногу начал сдавать свои позиции.
Ну а здесь, в Европе, древний орден «Люди Браво» как раз начинал переживать свою очередную молодость и их услуги вновь начинали пользоваться большим спросом.
Кардинал смотрел на Шакала и поглаживал подбородок, как делал всегда, когда хотел придать особую важность моменту. Сенешаль знал об этой привычке своего патрона, поэтому сейчас стоял и усиленно размышлял, что такого важного тот хочет ему сообщить?
— Скажите, Алонсо, вы помните Владимира Михайловича Соколова? — одним простым вопросом прекратил его размышления Хавьер Рабадан.
— О да, великий магистр, отлично помню, — помрачнел Кампана.
Это было чистейшей правдой. Шакал прекрасно помнил, с каким чувством шел на доклад к магистру, чтобы сообщить ему о смерти двоих людей из ордена. Он до сих пор считал, что в тот день ему очень сильно повезло, когда Кардинал оставил его сенешалем и ограничился лишь тем, что просто не перевел в Азию.
Сейчас, когда он вновь услышал знакомое имя, это не доставило ему удовольствия. Если магистр вновь поручит ему убийство этого господина, то будет
Вообще-то, насколько он понимал, они с графом остались скорее в нейтральных отношениях, но разве в этом мире есть что-то постоянное? Конечно, нет. Тем более там, где присутствуют такие понятия как власть, деньги, дворяне…
— Вижу по вашему лицу, что воспоминания особой радости вам не доставляют, не так ли? — широко улыбнулся магистр и с удовольствием прожевал еще одну оливку. — Не переживайте, на этот раз я не потребую от вас забрать его жизнь.
— Я буду рад выполнить любой ваш приказ, великий магистр, и если вы прикажете убить его — значит так тому и быть, — ответил Шакал, искренне радуясь тому, что опасность миновала и в этот раз, похоже ему удастся избежать очередного понижения.
— Разумеется, — кивнул Хавьер Рабадан. — Другого ответа я от тебя и не ожидал. Иначе ты не стоял бы сейчас передо мной и уж совершенно точно не был бы сенешалем.
В рот магистра отправилось еще несколько оливок. Он задумчиво прожевал их, отставил тарелку в сторону и вновь погладил свой подбородок.
— Все верно, Алонсо, на этот раз Соколова убивать не потребуется — мы теперь с ним что-то вроде приятелей… Ну знаешь, как это бывает, ты мне — я тебе…
— Я понимаю, о чем вы говорите, великий магистр, — кивнул Шакал.
— Если так, значит должен понимать, что на этот раз тебе точно не следует обсираться, мой друг, — Кардинал развел руками. — Два раза это будет слишком.Даже при всем моем самом лучшем расположении и всех твои заслугах…
— Великий магистр, уверяю вас, что случай с графом Соколовым, это…
— Ладно, кто старое помянет, тому зуб вон, верно? — подмигнул ему магистр. — Мне тоже кажется, что в тот день все просто сложилось против тебя и пошло через одно место. Так в нашем деле бывает, мне ли этого не знать…
Хавьер Рабадан бросил взгляд на сенешаля, который опустил голову — ему нечего было возразить на упреки патрона. Сейчас был тот момент, когда оба понимали, что второго шанса больше не будет.
— Скажи, ты знаешь кто такой Фридрих фон Аренстоф? — после небольшой паузы спросил магистр.
— Конечно знаю, — не задумываясь ответил Шакал. — Это довольно известная фамилия, великий магистр. Очень древний род.
— Чтобы ты сказал, если бы я поручил тебе избавиться от этого парня в ближайшие несколько дней?
— Как всегда — я буду рад выполнить любой ваш приказ, великий магистр, — ответил сенешаль, немного помолчал и добавил. — Если это и есть просьба Соколова, то я думаю, вероятность того, что вы останетесь с ним приятелями крайне высока.
— Хороший ответ, — кивнул Кардинал, выудил оливку и протянул ее сенешалю. — Хотите? Их маринуют специально для меня по особому рецепту.