Восьмой Артефакт
Шрифт:
— Что?! — Гермиона замерла от шока.
— Это очевидно, для тех, кто знает, что вы работали вместе и ездили в командировку. А ещё и, оказывается, танцевали в ресторане месяц назад. И на празднике. — Гарри опёрся на подлокотник кресла. Он намекал, что Гермиона скрывала эти факты от друга.
— Гарри, — Гермиона покачала головой. — Ты был и будешь моим лучшим другом. Но пойми, некоторые вещи трудно обсуждать с друзьями мужского пола. Что-то я не припомню, чтобы ты так уж откровенничал со мной о Джинни.
— Наши отношения с Джинни
— Не всё, Гарри! Далеко не всё!
Он промолчал.
— Не обижайся на меня, — Гермиона постаралась вложить в свой взгляд всю теплоту, на которую была способна. — У нас с Драко, — его взгляд метнулся к ней, когда она произнесла это имя, — отношения только начались. Если я почувствую необходимость обсудить что-то с тобой, я непременно это сделаю!
— Если он обидит тебя, ему придётся не сладко, это я гарантирую, — внезапно жёстко проговорил Гарри. Гермиона даже вздрогнула от этой его резкой перемены: вот, наверное, каким он был на работе — жёстким, собранным и серьёзным.
— Мерлин, — вдруг сказала Гермиона. — Теперь же узнает Рон… А с ним и весь аврорат…
— Может, и не узнает. — Гарри вкрадчиво посмотрел на неё. — Блэр хороший парень, трепать не будет.
Они поговорили ещё некоторое время, и Гарри ушёл, Гермиона тоже отправилась домой.
Перед сном Драко, как всегда, прислал ей филина с пожеланиями спокойной ночи. Гермиона задумалась, не научить ли его пользоваться мобильным телефоном, это было бы удобнее, чем гонять птицу. Она поговорит с ним об этом в субботу.
Гермиона лежала в своей постели и размышляла, как же эти чувства, которые она испытывает к Драко, не похожи на те, что она испытывала к Рону. Наверное, это всё от того, что их отношения с Уизли выросли из дружбы, а с Малфоем… Из ненависти? Но, как оказалось, ненависти с его стороны не было, только видимость, старательно создаваемая им самим.
Она смутно помнила, как её пытали в мэноре. Она помнила, что Малфой с неохотой и неуверенностью опознал их, и да, Сивый тыкал в её колдографию в газете. Услужливая память старательно затёрла и заблокировала некоторые моменты. Гермиона не хотела их вытаскивать, потому что ушли годы терапии, чтобы наконец прекратились панические атаки.
Последняя паническая атака с ней произошла всего пару недель назад. Из-за страха перед старухой, одетой во всё черное и шептавшей… Мерлин, что она там шептала?
— И схлестнутся в битве лев и дракон. Взметнётся песок пустыни, зелёные молнии прогремят над их головами…
Дракон. Гермиону словно обожгло догадкой. Неужели это про Малфоя? Хорошо, возьмём это за основу, пусть дракон это Драко. Но кто, в таком случае, лев? На ум приходил только герб Гриффиндора. Кто-то из бывших учеников? Рон узнает, психанет и подерётся с Драко? Или сам Гарри будет заступаться за неё? Блэр с Когтеврана не в
Сегодня она уже может спокойно об этом всём думать. Её состояние стабильное, нет никаких причин, чтобы её снова накрыло паникой. Нужно прежде всего, разобраться, что явилось триггером.
Она снова закрыла глаза и воскресила в сознании тот момент, когда старуха подняла от пустой чашки чёрные глаза. Её сморщенные тонкие губы задвигались, и она заговорила низким, свистящим голосом, похожим на шипение… Гермиона содрогнулась. Вот, наверное, причина, по которой её тогда кинуло в холодный пот. Именно этот шёпот. Он отдаленно напоминал шипение Волан-де-Морта в тот памятный день битвы, когда от его слов нельзя было скрыться, когда они врезались в уши, вворачивались смыслом в мозг.
Гермиона торопливо наколдовала стакан воды и выпила. Легче. Она нашла причину, по которой её триггернуло — это свистящий шёпот бабушки Сири, который просто напомнил ей о страшном дне. Остальное уже не так важно. Теперь, когда она поняла причину своего страха, она может с этим бороться и не допускать впредь.
Про песок понятно — бабушка Сири живёт, окружённая пустыней, о чем она ещё могла нагадать? Не о тропических же лесах и не о лондонских туманах. А зелёные молнии — конечно, это непростительные заклинания, они зелёные хоть в Англии, хоть в Индии. Сказано для устрашения, для чего ж ещё. Было бы странно, если бы она сказала о домашних чарах.
Гермиона разобрала по частям всё это предсказание, и оно уже не казалось таким уж жутким. Впрочем, она и не относилась к нему серьёзно ни минуты своей жизни. Её просто напугало то, как это было сказано, вот и всё.
Но было что-то еще? Гермиона напрягла память. Ах да, про скорпиона, который решит исход битвы, и про тайну, сжирающую изнутри. Какой-то набор слов.
Бабушка Сири, вероятно, не очень хорошо знает английский язык.
Гермиона попыталась вспомнить стихии. Дракон — земля. Лев — огонь. А скорпион — кажется, вода. Как будто специально перечислено — битва между огнем и землей. А вода… решит исход битвы. Ну конечно, а знак скорпиона зарождается в ноябре. Как раз сейчас ноябрь.
Она хмыкнула. Не хватало ещё всерьёз пытаться разгадать, что там шептала бабушка Сири. Даже её родственницы скептически относятся к её предсказаниям. Это для них скорее, развлечение.
И Гермиона затолкала воспоминания об этом в дальние уголки памяти, как ненужную информацию, которая не стоит внимания. Гораздо приятнее перед сном было вспоминать о сильных объятиях Драко и о том, что он шептал «Моя», «Я так ждал этого» и прочие волнующие слова.
На следующий день, в пятницу, Гермиона окунулась с головой в работу, не успевая даже сделать перерыв на обед. Трейси с намёком поглядывала на новый букет роз, всеми силами намекая поделиться, кто же этот таинственный ухажёр. Гермиона пропускала мимо ушей её намеки, отшучиваясь.