Воспевая бурю

Роджерс Мэрилайл

– И все только ради того, чтобы завладеть тем, что вам не принадлежит? – с отвращением спросила Анья.

Ивейн молча разглядывал злосчастного плен­ника.

– Я ведь уже сказал, – проворчал Клод, до­садуя, по всей видимости, что снова выставляет­ся напоказ и его неуклюжесть, и ложь. – Я на­звал свое имя, – сказал он раздраженно, – те­перь вы тоже должны назвать себя.

Точеное лицо Ивейна оставалось бесстрас­тным, но он кивнул головой, признавая спра­ведливость такого требования, невзирая на то, что говоривший покушался на его жизнь.

– Меня

зовут Ивейн.

То, как расширились глаза злополучного пленника, доказывало, что ему знакомо и это имя, и слава Ивейна как колдуна и друида.

– Я понятия не имел, что это вы, – Клод просто затрясся от ужаса, – Клянусь могилой моей матери, я ничего не знал.

Ивейн снова невозмутимо кивнул. Чувствуя на себе жесткий и пристальный взгляд его синих глаз, Клод в замешательстве переступил с ноги на ногу и злобно взглянул на прелестную девуш­ку, которая с такой легкостью одолела его – взрослого, здорового мужчину.

– Меня зовут Анья.

Невзирая на свой растерзанный вид, девушка расправила худенькие плечи и, гордо вскинув го­лову, добавила:

– И я правнучка Глиндора, прославленного жреца друидов.

Ивейн про себя рассмеялся, увидев, как слова Аньи еще больше напугали их поверженного врага. Без сомнения, в конце концов он утешит­ся, решив, что именно поэтому девушке удалось помешать ему и загнать его в эту ловушку.

– Ну а теперь, когда вы знаете, кто мы… уби­райтесь отсюда! – сказал Ивейн спокойно, но приказ его прогремел, словно гром.

В мгновение ока Клод побелел, как свеже­выпавший снег, кадык на его горе отчаянно дер­нулся, точно он пытался сглотнуть.

– Боюсь, что я не…

Он неожиданно бросился на траву, примятую недавней борьбой. Сидя среди раскиданных облом­ков лука и стрел, он закрыл впалые щеки руками.

Сознавая, в каком отчаянном положении на­ходится их недавний противник, Ивейн снова об­ратился к нему:

– Оставайтесь здесь, в лесу, если хотите, или отправляйтесь, куда вам заблагорассудится. Но пом­ните: если вы только последуете за нами и я вас увижу еще раз, вам придется горько пожалеть об этом.

Сжав тоненькие пальчики Аньи, Ивейн по­вернулся, собираясь увести ее прочь, но задер­жался, добавив:

– Если вы как следует поищите, то найдете кинжал в кустах, справа от вас. Я его туда забросил.

Бедняга был настолько беспомощен, что Ивейн просто не мог оставить его посреди леса без какого-либо орудия защиты.

Ивейн знаком приказал Анье следовать за ним нарочно петляя в зеленом лесном полумраке. Время от времени он возвращался назад, чтобы оставить фальшивые, неожиданно обрывающиеся следы – лучшее средство запутать преследова­телей, без сомнения, идущих за ними.

Девушка понимала, для чего он так делает. Не отрывая глаз от блестящих черных кудрей, ниспа­давших на широкие плечи, она улыбнулась, и в улыбке ее – поначалу горькой – засветилась ра­дость. Хочет того Ивейн или нет, но ей-таки удалось оказаться с ним рядом – чего она больше всего же­лала. За это она готова была отдать все на свете.

Наконец

Ивейн остановился у чистого жур­чащего ручейка. Опустившись на колени на мяг­кий, поросший мхом берег, он легонько подтолкнул Анью вниз, приглашая ее тоже по­пить, набирая прозрачной воды в ладони.

Быстро, украдкой взглянув на непроницаемое лицо Ивейна, Анья вдруг поняла, что с тех пор как они отошли от Клода, он не произнес ни единого слова, ни разу не обратился к ней. Девушка чувст­вовала, что грядет неминуемое объяснение, и, хотя внешне оставалась спокойной, мысленно отчаянно старалась утвердиться в собственной правоте, гото­вясь стойко отразить негодование друида.

– Ну что ж, пора объясниться. – Подняв­шись на ноги и возвышаясь над Аньей, скрестив руки на мощной груди, сдержанно обратился Ивейн к маленькой, хрупкой девушке, которая, словно бы и не замечая его, скинула туфли, чтобы охладить свои натруженные ножки в ласковых струях ручья. – Скажи мне, какой безрассудный порыв увлек тебя? Как могла ты решиться стать для меня обузой и затруднить поиски?

– Обузой? – Анья ожидала упреков, но не подобного пренебрежения и оскорблений. И это после того, что она сделала для него! Она вско­чила. Стоять на мшистом берегу босиком было скользко, но девушка, не обращая на это внима­ния, взорвалась, позабыв обо всей своей сдер­жанности: – Я спасла тебе жизнь!

– Вот как?

С насмешливой полуулыбкой Ивейн окинул ее взглядом от крохотных пальчиков на ногах, виднев­шихся из-под подола зеленого платья, до изумруд­ного пламени в огромных тазах. Они были чуть ли не в половину ее нежного личика, обрамленного вьющимися золотистыми прядями, выбившимися из кос, когда она так храбро защищала его.

– Было бы вернее сказать, что твоя неумес­тная помощь помешала мне броситься в погоню за человеком, без сомнения, очень опасным для меня, и успешно выполнить возложенное на меня поручение.

– Ах вот как! – фыркнула Анья, сжав ку­лаки и уперев их в стройные бедра. – Стрела, нацеленная тебе в спину, навеки помешала бы тебе успешно справиться с этим или с любым другим поручением!

Внешне невозмутимый, Ивейн чувствовал, как смущает и неудержимо влечет его пламя, пы­лавшее в этой хрупкой и маленькой девушке. Жар этот, вырывавшийся на поверхность, манил его заглянуть поглубже, узнать, какой еще скры­тый и запретный огонь он может разжечь в ней.

Не в силах двинуться под жестким, неумоли­мым взглядом голубых глаз, Анья почувствовала, что быть презираемой Ивейном – новое и ужасно неприятное для нее ощущение. Хуже того, она была уверена, что он смотрит на нее лишь как на отбившегося от рук несмышленыша. Неожи­данно сообразив, что злость и несдержанность покажутся только лишним доказательством ее ребячества, девушка опустила глаза, так что тень от густых ресниц легла на нежные щеки, потом заставила себя разжать руки и глубоко вздохну­ла. Ради того, чтобы разубедить Ивейна, она ста­нет вести себя впредь еще более сдержанно, чем когда-либо раньше.