Воспитан рыцарем
Шрифт:
Снег покрутил головой и со стоном запустил нож в тотемный столб у стены. Тот жадно въехал в крепчайшее дерево едва не наполовину!
– За что боги меня наказывают… За что??? С другой стороны – за что бы им меня награждать?
Снег пошел к столбу и попытался вынуть нож, тот сидел туго. Снег поднапрягся… и еще… со всей силой… потом терпеливо пошатал рукояткой вверх-вниз – постепенно пошел нож наружу.
– Не урчи, скотинушка, все позади уже. Жив-здоров наш Лин, живехонек, здоровехонек… Пойдем лучше на двор, Чернику расседлывать. А, Гвоздик?
Гвоздик, ошеломленный быстрыми и внезапными переменами в обоих вожаках, подошел поближе к Лину, обнюхал его… Да, в порядке хозяин, спит, улыбается, очень глубоко спит… Снег на двор зовет, наверняка там что-нибудь интересное происходит… Гвоздик на всякий случай облизал Лину оба уха и нос – нет, крепко сморило, не хочет просыпаться… Ладно, тогда можно и на двор, Чернику
– Проснулся?
Первое, что Лин увидел, открыв глаза, это сидящий возле его постели Снег, а второе – из-за его спины выглядывающий Гвоздик.
– Да. Я… жив? А что со мной было? – Лин нерешительно приподнялся на локтях, не зная, можно ли ему совершать такие опрометчивые движения…
– С тобой? Упрямство. Вставай, вставай, ты ослаб в пути, но вполне здоров. Я бы сказал: приступ невероятного упрямства, вот что с тобой случилось.
– Как это?
– Так это. Соперничать с твоим упрямством способна лишь иногда присущая тебе тупость, сиречь – лень ума. Но и я не умнее оказался. Есть хочешь?
– Угу. И очень.
– Тогда к столу. Мотону я этим утром развернул, даже на порог не пуская, так что будешь есть мою стряпню.
– Похлебку, небось, да, Снег? Ты не думай, я с превеликим удовольствием! А почему ты ее отослал?
– Похлебку, угадал. Будем есть – и я все расскажу. Событий позади и впереди много. Так много, что вся дальнейшая ткань бытия подчинится этим событиям и будет набиваться на нее отныне – совсем другим узором. Ты ведь у нас дворянин и князь оказался.
– Как это???
– Заладил же… Других слов у тебя нет, что ли, для вопросов и удивлений? Одевайся, мойся, делай утренние дела – и к столу, а я пока откашляюсь для рассказа…
Лин оказался не прав по тому давнему спору – как лучше считать Линовы года: веснами или зимами? Выяснилось, что веснами. В частом обычае повелось среди знатных фамилий Империи: нареченного в одном из храмов младенца отдавать под покровительство, вернее, просить о покровительстве ему одного из богов или богинь, а письменную просьбу заключать в родовой амулет и сей амулет, с помощью заклинаний и ритуалов, тайно помещать в сердце новорожденного, где он, ничему не мешая, ничего не тревожа, сам невидимый для ощущений и магии, будет ждать назначенного часа, чтобы быть исторгнуту в этот час. А время оґно, как повелось тем же обычаем с незапамятных времен, наступает ровно через год после совершеннолетия, то есть в шестнадцать лет. И тогда, открыв амулет, отпрыск знатной фамилии читает посвящение богу, либо богине, но уже от своего имени и навсегда приобретает его (ее) покровительство. Незримое, неощутимое, быть может, даже кажущееся, но… Лину выпала в покровительницы богиня Луны, или, как ее еще иногда называли, богиня Тарр. Это хорошая богиня, не из воинственных, не из мудрейших, но под ее покровительством люди чаще среднего бывают счастливы в любви, долголетии и многочисленном потомстве. В тех семьях, где об амулете, хранимом в сердце, помнят, там, в нужный час, юношу или девушку предупреждают чуть заранее, и амулет покидает свой многолетний тайник запросто, почти без неприятных ощущений, с легким чихом или кашлем. Но бедняга Лин знать не знал ни об амулете, ни о том, что он отпрыск княжеской фамилии, поэтому всеми своими силами, природными и магическими, он неосознанно боролся против того, чтобы амулет покинул его сердце… А сил в Лине, особенно магических, сил и упрямства, оказалось очень много, и это едва не привело к беде. Но, в течение десяти с лишним суток сопротивляясь позывам амулета покинуть сердце в назначенный когда-то день, преодолев чудовищные муки, Лин успел добраться до Снега и расслабился, утратив сознание и всецело доверившись мудрому и многознающему наставнику… Амулет, соответственно, воспользовался тем, что противодействие ослабло, и, подчиняясь мощнейшим заклинаниям, выскочил из горла. Все. Теперь о главном.
Как случилось, что маленький мальчик, почти младенец, Лин, а на самом деле урожденный князь Та-Микол, Докари Та-Микол, оказался вдалеке от дома, брошенный или потерянный, без имени, без прошлого – никто пока не знает, но на сегодняшний день истина именно такова: Лин отныне – княжич Та-Микол, второй сын князя Дигори Та-Микола и княгини Ореми Та-Микол.
Ныне же, как только все прояснилось, еще до наступления полночи, юному князю надлежит принести посвящение богине Тарр, богине Луны и Любви, с тем, чтобы она всю жизнь, отмеренную Судьбою для князя Докари Та-Микола, помогала ему, оберегала его, через вещие сны помогала бы ему советами.
В жизни каждого мужчины гораздо большее значение имеют собственные ум, сила, верный меч, верные друзья, знания, природные и магические… семья, конечно же… если она есть… Но и покровительством богов пренебрегать отнюдь не следует, иногда
– Пока только один. Потом, когда я хотя бы чуточку приду в себя, я задам тебе еще сто тысяч вопросов, но это позже…
– Давай один.
– Наставник мой единственный и учитель, великодушный Снег, не можешь ли ты, хотя бы первое время, звать меня как прежде: Лином? У меня голова кругом, и мне страшно.
ГЛАВА 10
Снег оставил ошеломленного Лина и его четвероногих друзей на попечение верной Мотоны, а сам уехал, не сказав куда, на несколько дней. Вернулся более обычного угрюмый и молчаливый. Но все же разговорился, ибо обстоятельства того требовали.
Когда-то давно, тысячу лет назад, небольшое независимое княжество Та-Микол буйным и воинственным соседом граничило с Империей, но мощь Империи постоянно росла, земли ее постепенно охватывали со всех сторон границы княжества, стычки перерастали в сражения, сражения в войны… И неизбежное случилось: княжество пало как независимое государство и стало неотъемлемой частью западных земель Империи. Много столетий минуло, прежде чем жители княжества перестали слыть мятежниками, впитали в себя язык и обычаи Империи и начали считать их своими. Так было со многими землями воинственной и неудержимой Империи, где раньше, где позже, но всюду примерно так же. От былой особицы осталось в княжестве немногое: преимущественная приверженность коренных жителей к почитанию древних своих богов: богини Тарры и бога Ларро, которые, по легендам, приходились друг другу братом и сестрой. Именно от их божественной, предосудительной по людским меркам, связи ведет свое происхождение народ княжества. И владетельные князья Та-Микол – также остались княжеству от прежних независимых времен, только ныне династия князей – не вольные правители полуразбойничьей державы, а надежная опора трону, древний и почитаемый род, всегда на виду у венценосцев… Всякое бывало в истории имперского двора: и «в случай» попадали князья Та-Микол, и в немилость монаршую, однако неизменным оставалось то внимание, тот почет, которым пользовались при дворе представители династии, равные среди равных в довольно узком кругу высшего аристократического света Империи.
Случилось так, что сдружились два дворянина, два воина, князь Дигори Та-Микол и Санги Бо, впоследствии отказавшийся от мирского имени в пользу отшельнического прозвища Снег. За давностью времен трудно сказать, что именно их сдружило… Быть может, те жуткие месяцы, проведенные молодыми людьми в имперской темнице в наказание за проявленную удаль у самых стен дворца… (Дуэлянты не могли не понимать, что за столь неслыханную наглость каждый из них мог бы поплатиться головой, и поплатились бы, несмотря на мольбы и заступничество чуть ли не половины двора… Чудо спасло.) Может быть. По крайней мере, члены той злополучной дюжины дуэлянтов на долгие десятилетия, навсегда сохранили друг к другу чувство общности, ощущение, что сама Судьба сковала их в некое братство, внутри его уже не оставалось места былой вражде, когда-то толкнувшей их на смертельную схватку, в которой гибель поджидала всех, победителей и побежденных… Да, члены этой дюжины со временем разлетелись по всем пределам необъятной Империи, но, тем не менее, всегда помнили друг о друге, и при случае – помогали поверх всех остальных резонов, обычно определяющих жизнь и поступки каждого человека. Но и внутри той дюжины, двое, Дигори и Санги, сдружились сильнее остальных. Оба гвардейцы, они воевали вместе, служили вместе… Потом служили порознь, потом судьба опять сводила их. Битвы, женщины, немилость двора, слава, скоротечное богатство – все это вволю наполняло жизнь каждого из них и не мешало дружбе. Проходили годы, сливаясь в десятилетия. Были времена, когда они не виделись более полувека подряд… Князь Та-Микол вышел из гвардии, вступив в права удельного наследования, успел пережить двух жен, каждая из которых так и не могла родить ему ребенка, а Санги Бо, которого никто и нигде не ждал с богатым уделом в наследство, еще разок избыл наказание, отсидев, на этот раз уже десять лет, в темницах одного из храмов… За самоуправство, допущенное после штурма одного из мятежных городов на южной границе… Потом Санги Бо увлекся гражданской службой, стал книгочием, потом опять соскучился по штурмам и осадам…
Так они и встретились, на очередной войне, Санги Бо и Дигори Та-Микол, оба уже далеко не юноши, много повидавшие воины, небезызвестные среди современников… И выяснилось, что полвека разлуки ничуть не остудили их дружбы. Как и встарь, вино полилось рекой, пиры, охота, женщины всех мыслимых статей и расцветок… Гм… Все это, естественно, не в ущерб войне и службе. Благо, здоровья обоим хватало.
И случись так, что оба они были вызваны ко двору, с тем, чтобы Его Величество мог лично поблагодарить каждого за… За то, что они служили, как это и подобает дворянам, то есть, воевали, не помышляя о наградах.