Воспитание бабочек
Шрифт:
С тех пор этот опыт повторялся все чаще и чаще, не вызывая у Серены эмоционального отклика, который побудил бы ее сменить планы. Она не потеряла самообладания, даже когда последовали толчки, больше напоминавшие меткие удары по различным внутренним органам. Неудобство было терпимым. Кроме как по ночам, когда землетрясения внутри мешали ей спать.
Но и эта проблема успешно решилась.
Толкая по проходам супермаркета тележку, полную полезных продуктов, Серена вдруг остановилась перед банкой «Нутеллы». Каждый вечер перед сном она съедала три чайные ложки этой коричневой дряни и обнаружила, что ее неугомонного
В остальном все шло хорошо, и Серена быстро двигалась к родам, которые должны были покончить со всеми ее неприятностями.
Она все больше убеждалась в том, что мальчика или девочку лучше оставить на воспитание кому-то другому, и никогда не упускала возможности указать себе на положительные стороны этого решения. Например, все будущие осложнения, связанные с воспитанием сына или дочери. Она избавит себя от подростковых выкрутасов и необходимости выбирать направление в учебе. От первой любви, пробуждения сексуальности, первых разочарований. В ближайшей перспективе ей не придется даже беспокоиться о «приданом» для новорожденного, покупке колыбельки или коляски и подготовке детской. Никаких кормлений грудью или бутылочек посреди ночи. Никаких педиатров, газовых колик и первых зубок. Никаких срыгиваний и детского питания. Никаких подгузников.
Первые ползунки новорожденному предоставит частная клиника — они входили в стоимость услуг, которые она оплатила.
И ей не придется выбирать имя. Эта задача, как и все прочие, ляжет на плечи приемной семьи.
Серена никогда не узнает, кто эти приемные родители. Никогда их не увидит. А может, и увидит — в будущем, случайно. Но не поймет, что это они. Как не узнает и своего будущего ребенка, если когда-нибудь встретит его или ее. В этом она была уверена.
Зов крови — хорошая отговорка для романтиков, не имеющая под собой никаких оснований в реальной жизни. Серена слышала, что более сорока процентов людей не знают, что они не дети своих отцов. А поскольку сама она не чувствовала никакой связи с семьей, которую покинула много лет назад, возможно, и плод, который она вынашивает, унаследует этот счастливый ген. Тот самый, что так облегчал ей достижение цели, которую она перед собой поставила.
Отделаться от ребенка раз и навсегда.
Мысль об этом должна была хоть как-то ее ранить. К примеру, в двенадцать лет ей подарили ангорского кролика. В то время она жила с мамой и отчимом. Всего через три дня родителям пришлось избавиться от животного из-за неожиданной аллергии у сводного брата. В тот раз Серена испытала прежде неведомую, почти невыносимую боль. Память об этом не потускнела до сих пор, и она боялась, что после родов испытает такие же страдания. Сравнение было не самым удачным, но страх — более чем обоснованным. Тем не менее по мере приближения судьбоносного момента беспокойство утихало, потому что Серена была уверена: она крайне мало может предложить малышу как с точки зрения материнского инстинкта, так и простого сочувствия.
Убежденная, что она права, что она не передумает и что она приняла наилучшее решение, Серена, как и планировала, вернулась из последней зарубежной командировки за две недели до того, как лечь в клинику.
Поздно вечером, приехав домой из аэропорта, она заварила простой травяной чай и выпила его стоя, в темноте и спокойствии своей кухни.
Так или иначе, ее невзрачные дни подходили к концу. Невысказанное обещание заключалось в том, что потом вернется прежняя Серена. А вместе с ней — туфли на высоких каблуках, одежда подходящего размера, алкоголь, суши, устрицы и прошутто крудо.
Но той же ночью тщательно и неустанно выполнявшийся план претерпел резкие изменения. Около трех часов ночи Серену разбудило внезапное и необъяснимое недомогание. Она поймала себя на том, что ошарашенно бродит по дому, опираясь на стены, чтобы не потерять равновесие.
Несмотря на туман в голове, она сознавала серьезность того, что вот-вот должно было произойти.
Она схватила телефон, чтобы вызвать «скорую», но не была уверена, что сможет говорить. На излете сознания она вспомнила о шнурах экстренного вызова — они имелись во всех санузлах квартиры. Если дернуть за шнур, в швейцарской роскошного небоскреба, где она жила, зазвучит сигнал тревоги и кто-нибудь придет ей на помощь. По крайней мере, так уверяла брошюра, предоставленная престижным агентством недвижимости, которое продало ей жилье.
Ближайший шнур находился в маленьком санузле, который уборщица использовала в качестве кладовой.
Войдя, Серена включила свет на зеркале. Она нашла взглядом шнур, висевший в душе, которым никогда не пользовались, и поплелась к нему. Неловко передвигаясь в тесноте, она споткнулась о шланг пылесоса и сшибла с полок несколько бутылок моющего средства, которые упали ей под ноги. Серена прокляла домработницу Адмету, но не сдалась. Она потянулась к красному шарику на конце шнура. Ей показалось, что она коснулась его, но наверняка бы не сказала, потому что маленький мир вокруг внезапно перевернулся у нее перед глазами. Или, что вероятнее, это она потеряла сознание и упала на кафельный пол.
«Дернула ли я за него?» — спросила она себя, охваченная ужасными сомнениями.
Ее щека и скула прижимались к холодной кафельной плитке, силы стремительно покидали ее, и, прежде чем окончательно отключиться, Серена обнаружила, что смотрит на синюю бутылку жидкого средства для стирки, которая, как и она, упала на пол.
«Аромат Авроры», — прочла она на этикетке.
Что это за запах? И что бессмысленнее — название, данное каким-то маркетологом аромату явно химического происхождения, или то, что в подобный момент она задается таким вопросом?
Затем кто-то словно выключил свет.
Наступившая тьма была такой кромешной, что, когда Серена снова открыла глаза, ей показалось, что прошло всего несколько мгновений.
Кома, в которую она погрузилась, рассеялась. Серена ожидала увидеть перед собой синюю бутылку средства для стирки с ароматом Авроры, но лежала в палате реанимации.
Первым делом она отметила, что ей все-таки удалось дернуть за шнур. Иначе то, что она очутилась здесь, было бы необъяснимо.
Вскоре пришла медсестра, а затем и врач. Оба успокаивали ее, уверяли, что ей очень повезло, что она станет такой же здоровой, как и раньше, и что скоро ее выпишут.