Воспитание идеальной жены
Шрифт:
Просто он решил, что она справится, а она без поддержки тут же растерялась. Еще и руку обожгла, хорошо, левую. Все равно будет больно, но все же не так сильно, как если бы пришлось держать в обожженной руке нож. Игнату было жаль Тери. Ее глаза полны слез, губа закушена – и все же физическая боль ничто по сравнению с тем, что она снова остановилась в шаге от успеха. И этот шаг ей придется сделать, не дожидаясь, когда заживет рана от ожога.
Игнат обработал рану, быстро наложил повязку, хотя это было не по правилам, и нацепил поверх бинта резиновую
– Зачем? – жалобно спросила Тери, морщась от боли.
– Затем, что ты должна закончить приготовление обеда, - жестко сказал Игнат. – Начнешь с отмывания полов.
– Ты… ты… - она так удивилась, что не сразу смогла подобрать слова. – Ты серьезно? Мне больно!
– Знаю, - спокойно ответил Игнат. – Но ты сделаешь все заново, сейчас.
– Не буду я ничего делать!
– Будешь.
– Интересно, и как ты меня заставишь?
– Никак.
– То есть?..
Ему удалось удивить ее еще раз. Тери определенно собиралась сопротивляться до последнего, а он выбил почву у нее из-под ног.
– Я не буду тебя заставлять. Ты можешь в очередной раз отступить. Иди, жалей себя, лечи руку. В следующий раз ты порежешься или обваришься кипятком. Что угодно, лишь бы не довести дело до конца. А можешь закончить начатое. Будет больно, но ты переступишь через собственные страхи. Ты все умеешь, Тери. И решать тебе.
– Ты все решил за меня, - она криво усмехнулась и показала ему руку в перчатке. – Это ты называешь выбором?
– Я ошибся в тебе, и ты будешь плакать и жалеть себя? – парировал Игнат.
Он сознательно загнал Тери в ловушку, спровоцировал ее на «слабо». Конечно, она могла не послушаться – назло. Но сдаваться, когда ей бросили вызов, не в ее характере. Скорее, сделает все, как нужно, а потом отомстит. Подмешает чего-нибудь в суп, например. Кстати, надо будет спрятать аптечку, а то там есть слабительное.
– Ты хоть поможешь? – она угрюмо посмотрела на жирные овощные брызги.
– Нет.
Тери скривилась и отвернулась. Больше он не услышал от нее ни слова. Она молча ползала по полу, отмывая пятна. Молча выжимала тряпку, морщась от боли. Молча чистила и резала овощи. Молча обжаривала их в той же самой сковороде. Игнат тоже молчал. Он ощущал себя монстром, избивающим котенка. Ожог не глубокий, заживет за пару дней, но болезненный. Игната выворачивало от мысли, что он заставляет женщину страдать. Пусть ради ее же пользы.
Он видел, как Тери колеблется перед тем, как снова поднять сковороду. Как примеривается, чтобы избежать давления на ожог. Чуть не бросился на помощь, но сдержался. А она справилась: и со сковородой, и со всем остальным. Вот только радости на ее лице не было.
– Обедать будешь? – спросила Тери ровным голосом, отмыв злополучную сковородку.
Кухня сияла чистотой. Запах свежесваренного борща и запеченной курочки вызывал здоровое слюноотделение. А Игнат вдруг растерялся, соображая, что ответить. Настроение у Тери определенно не радужное: она избегала его взгляда, отворачивалась, но
– Давай пообедаем, - осторожно ответил он. – Я же говорил, что у тебя все получится. Ты молодец, Тери.
Она одарила его таким взглядом, что он передумал говорить комплименты. Пусть успокоится, и он объяснит ей, почему так поступил. Она же взрослая умная женщина, поймет.
Тери не позволила ему помогать. Сама накрыла на стол, налила ему тарелку ароматного борща, пододвинула сметану и села напротив.
– Вкусно? – поинтересовалась она все тем же безразличным голосом, когда Игнат попробовал борщ.
– Очень, - признался он. – А почему ты себе не…
– Не хочу, - перебила она его. – Аппетита нет. Ну, как поешь, не забудь позвать мыть посуду.
Она так резко встала, что Игнат даже испугался. Показалось, тарелка борща сейчас выльется прямо на его голову. Однако Тери просто ушла. Игнат услышал, как хлопнула дверь спальни, и раздраженно бросил ложку. Есть не хотелось, кусок в горло не лез. И почему она злится? Потому что больше нельзя прикидываться неумехой?
Игнат вздохнул и пошел следом за Тери. Надо как-то налаживать взаимоотношения. Почему она такая колючая?..
Тери плакала, уткнувшись в подушку. Игнат снова почувствовал себя мерзавцем. Он не любил женских слез напоказ, ненавидел истерики и притворство. Но Тери дала волю чувствам, уединившись. А виноват в ее слезах он, как ни крути.
Он присел рядом и осторожно тронул ее за плечо.
– Тери…
– Иди к черту! – она дернулась, пытаясь сбросить его руку.
– Тери, прости. Так было… надо.
– Я поняла. Уйди, пожалуйста.
Игнат замер. Нет, уходить нельзя. Тери злиться не на его жестокий поступок. Если понимает, значит, причина в чем-то ином.
Она слегка повернулась, оторвав голову от подушки, и вытерла слезы здоровой рукой.
– Ты не можешь просто уйти? – выдавила она.
И Игнат заметил, как бережно она прижимает больную руку к груди.
– Можно?
– Нет!
– Давай я сниму повязку. Станет легче.
– Мне еще посуду мыть, - горько заметила Тери.
– Я сам помою. Дай сюда руку.
Она перестала спорить, легла на спину и позволила Игнату снять перчатку и бинты. Ладонь ожидаемо покраснела и опухла.
– Сейчас помажем пенкой, быстро заживет.
– Надеюсь.
Тери не отнимала руку, а Игнат, вместо того, чтобы уйти за лекарством, наклонился и прикоснулся губами к пальцам. Потом поцеловал тыльную сторону ладони, запястье. Тери попыталась вырваться, но он не позволил.
– Спрячь колючки, - усмехнулся Игнат. – Пожалуйста.
Он погладил предплечье, легко касаясь кожи подушечками пальцев.
– Это тоже «так надо»? – скривилась она. – Может, на сегодня с меня хватит уроков?