Воспитание оптимизмом: Записки директора Загорского детского дома для слепоглухонемых детей
Шрифт:
А вот заметка Любы X.
О субботнике в детском доме
В воскресенье 18 апреля мы оделись и вышли во двор носить, навоз. Мы сами выращиваем разные овощи. У нас есть огород, парники и теплица.
День был солнечный и теплый. Все ребята дружно работали на субботнике. Сережа Ч. быстро копал лопатой навоз и бросал его на носилки. Мы носили на носилках навоз на огород. Мы складывали навоз на землю.
Весной на огороде все ребята будут копать лопатами землю, посеют семена, потом будут полоть зеленую траву, поливать овощи.
Все лето мы будем ухаживать за овощами. К осени у нас вырастет богатый урожай.
По этим заметкам можно судить не только о содержании труда на субботнике, отношении к нему со стороны ребят, но и об их умственном и языковом развитии. Заметки относятся к тому периоду, когда полностью слепоглухонемые Федор С. и Люба X. обучались по программе VI класса.
Каникулы — это не только интересные дела, развлечения, походы и экскурсии,
Приехал Саша Суворов — наш выпускник, закончивший МГУ и работающий сотрудником в НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР.
Не успел поставить сумки, как на нем повисли наши мальчишки, которых я предупредил о приезде Саши за несколько дней. Ждали Сашу с нетерпением и теперь не могут сдержать бурной радости.
В кабинет ввалились гурьбой. На мой стол легли девять машинописных листов — поэма. Саша начал писать стихи еще в детском доме. Пробегаю глазами столбцы четверостиший — поэма написана по мотивам личных переживаний.
— А где общечеловеческая тематика? — спрашиваю я, возобновляя наш старый разговор.
— Не беспокойтесь, будет. Я эту поэму немного переделаю и дополню. Просто мне легче идти от личного к гражданскому. Впрочем, я начал еще одну поэму. Хотите, я сегодня для вас напечатаю «по-зрячему»?
— Спасибо! Ну, рассказывай, с чем приехал? — шевелю я пальцами в его узкой ладони.
— Да совесть мучает, — глуховато, с запинкой произносит Саша.
— Что так?
— Я давно дал слово помогать умственному развитию каждого слепоглухонемого, а получилось, что за своими хлопотами совсем оторвался от детдома. Вы как считаете?
— С чего же ты хочешь начать сближение? — допытываюсь я, не отвечая на вопрос.
— Я думаю поговорить с ребятами, — нерешительно тянет Саша, — только с чего начать?
— Советую обратить внимание на работу комсомольской организации. Может, вспомнишь свою комсомольскую молодость и через стенгазету поделишься с ребятами своим богатым опытом?
— Можно, — произносит Саша. — Если помните, я был редактором газеты и одновременно ответственным за экономию электроэнергии.
Перед обедом Саша приносит напечатанную по Брайлю заметку стенгазету.
— Это я только показать. Можно я на вашей машинке, «по-зрячему» перепечатаю?
Саша усаживается за машинку, и начинается непреднамеренная дуэль двух машинок: Сашиной и нашей секретарши. Сашина машинка берет разгон, все быстрее мелькают его длинные пальцы, и вскоре его преимущество становится явным.
Саша научился печатать на обычной машинке еще в VI классе. Мне стало трудно проверять изложения воспитанников, напечатанные по Брайлю. Бесцветные точки сливались с фоном бумаги, приходилось напрягать зрение, и глаза быстро уставали. Я решил научиться печатать десятипальцевым методом, который иногда не без основания называют слепым, а затем обучить ребят своей группы. Принцип здесь такой: каждому из десяти пальцев соответствует определенная группа клавишей. При достаточной тренировке пальцы хорошо запоминают «свои подопечные» буквы, и печатание происходит автоматически, без контроля зрения. Четверо моих учеников быстро освоили машинопись, и дело пошло на лад. Иначе бы я не знал, что делать с их сочинениями в IX и X классах.
После обеда я получаю заметку и несколько листочков со стихами. Обещаю Саше прочитать стихи и высказать свое мнение. А пока погружаюсь в чтение заметки.
А. Суворов
Как мы свет берегли
«Все ушли на ужин, Свет не погасили. Свет теперь не нужен —
Про него забыли. Надо свет беречь! Без нужды не жечь!
Без нужды — это когда не надо. Это очень старое мое стихотворение. Я его написал, когда учился в детском доме — одиннадцать лет назад.
На комсомольском собрании долго думали, какое мне дать поручение. Мы хотели, чтобы каждому комсомольцу было интересно выполнять порученное дело. Я был редактором стенгазеты „Пионер“, потому что писал стихи. Комсомольцы решили, что мне интересно писать, и поручили мне стенгазету „Пионер“. Но они считали, что этого мало. Надо мне заинтересоваться еще чем-нибудь. И мне поручили экономить (беречь) электрическую энергию.
Когда в доме горят лампы, это горит (расходуется, тратится) электрическая энергия (сокращенно — электроэнергия). Когда мы умываемся и пускаем воду, мы опять электроэнергию тратим. А за электроэнергию детский дом платит деньги.
На электростанции удивлялись:
— У вас же слепые дети, а электроэнергии вы тратите больше даже, чем другие. Почему?
И вот мне поручили экономить свет.
Я сначала вечером обходил весь детский дом. Смотрел, где течет из крана вода, а никого нет. Где пустая комната, а свет горит зря, без пользы, хотя никому не нужен. Я закрывал краны, выключал свет. Но я проверял краны и выключатели только вечером, а утром и днем не проверял. Света израсходовали так же много, как и раньше, и детдом платил за него денег так же много, как и раньше.
Когда мне об этом сказали, я рассердился. Я стал очень часто проверять краны и свет. И получилось весело, очень интересно.
Захожу в класс, смотрю — никого нет. А свет горит. Я сердито говорю вслух:
— Никого нет, зачем свет горит?
Бывает,
— Разве мы никто?
— Я вас не заметил, — отвечаю.
А ребята не слышат. Я выключаю свет и ухожу. И вдруг меня догоняет какой-нибудь Вова Пудовкин и кричит дактильно:
— Зачем свет? Зачем свет?
А в туалете бывает совсем смешно. Я закрывал краны, смотрел, нет ли кого в туалете, и выключал свет. Но тоже иногда не замечал кого-нибудь. Тогда вдруг из туалета начинался дикий (очень громкий) крик:
— О-О-О!
Но я не слышу, и догнать меня нельзя, потому что у оставшегося в темноте не закончено очень важное дело в туалете. Он кричит, потом вылезает и ищет, кто с ним так пошутил. А я не шутил. Я просто не видел. Он сердится, а над ним все смеются.
Скоро эта игра понравилась всем ребятам. Они стали нарочно выключать свет и убегать. Но и серьезно каждый, когда уходил куда-нибудь, старался выключать свет за собой. Так мы работали и играли четыре месяца.
Мне стало интересно, меньше или нет мы расходуем электроэнергии. Я пришел к Альвину Валентиновичу и спросил его об этом.
Он пошел в бухгалтерию и попросил посмотреть, меньше или нет мы расходуем электроэнергии.
В бухгалтерии взяли листок бумаги. Слева написали цифры за 196,9 год, а справа — за 1970 год. Это называется таблица, а по-другому называется сводка. Из таблиц мы увидели, что в 1970 году детдом платил за свет в три раза меньше, чем в 1969 году.
Альвин Валентинович очень радовался. Мы, все ребята, тоже радовались.
У нас был тогда завхоз. Он зачем-то брил голову. Голова у него была от этого круглая и гладкая. Я любил гладить его по голове, и мне было смешно. Когда этот завхоз посмотрел нашу таблицу по расходу электроэнергии, он сказал мне:
— Так держать!
„Так держать“ — это делай так всегда.
Таблицу мы повесили в стенгазету и очень гордились, что помогли детскому дому. Так я выполнил вместе со всеми ребятами свое комсомольское поручение.
А теперь отгадайте, ребята, зачем я вам все это рассказал. Думаете, просто так, чтобы вам было смешно и интересно? Нет. Я хитрый.
Что такое комсомольская работа? Вы, наверное, думаете, что это какая-нибудь особенная работа?
На самом деле комсомольская работа — это любая работа, которую вы делаете каждый день. Это и уход за животными, и дежурство по классу, по спальне, по столовой, и еще многое. Любая работа комсомольская, когда ее делают комсомольцы. Но комсомольцу надо делать эту работу лучше других. А если он делает свою работу плохо, то он не комсомолец — не настоящий комсомолец, — и его работа не комсомольская работа, понятно?
Точно так же и партийная работа. Она партийная, потому что ее делает коммунист. Но коммунист должен делать свою работу лучше всех.
Вот видите, как все легко, понятно и просто! Не надо придумывать какую-то особенную комсомольскую работу. Вы — комсомольцы. Все, что вы делаете, — это и есть ваша комсомольская работа. Только надо делать ее хорошо.»
К концу дня в кабинет вкатывается клубок сцепившихся руками ребят: они о чем-то разговаривают на ходу. Радж протискивается поближе ко мне. Я беседую с Сашей, дактилируя ему в левую руку. Радж одной рукой следит за шевелением моих губ, другой — пытается уловить пальцевые фигуры нашей беседы. Юре Саша синхронно передает наш разговор из руки в руку, тот — по цепочке дальше.
Одно из последних стихотворений Саши — «Вредная зима». Я прошу Сашу прочитать стихотворение наизусть. Саша вначале смущенно отмахивается, но потом соглашается. Он читает одновременно всем слушателям: мне — голосом, Юре и Раджу — дактилируя двумя руками в ладони.
Что за вредный у зимы характер!
В точности, как у иных людей. Все исполню, мол, тогда-то, так-то, — Срок большой, в запасе много дней. И дивятся на нее народы: То ль зима, то ль осень на дворе? То мороз и лед везде, то броды Ищешь через лужи в январе. Чуть не все три месяца халтуря. Спохватилась — скоро март! Аврал! Сколь осталось, выдала все бури И мороз ударно затрещал. Для отчета созидает факты: Я как все — не мягче, не лютей… Что за вредный у зимы характер! В точности, как у иных людей.Разговор о поэзии разгорается с новой силой; Юре Саша поясняет некоторые выражения, а Раджу наша беседа совсем непонятна. Чтобы не скучать, он начинает играть со мной. Его рука скользит по моей шее, забирается за ворот «водолазки». Одна моя рука занята беседой, в другой — листки со стихами. Я не отвечаю на шутки Раджа. Тогда он начинает щекотать мне ухо. Я прерываю беседу и хватаю Раджа за руку. Он смеется и, чтобы я не обиделся, показывает жест «смешно». Я посвящаю Сашу в проделки Раджа. Смех становится общим.