Воспоминания (1915–1917). Том 3
Шрифт:
23 ноября, в день моего отъезда к новому месту службы, в штабе дивизии мне устроили прощальный обед, меня трогательно провожали, Редько – начальник дивизии до слез меня тронул, я не мог не чувствовать, как он действительно, при всем своем сухом и сдержанном характере, был огорчен, что я покидаю его дивизию. Мне лично было очень тяжело расставаться с ним и всеми чинами штаба, с которыми я провел более года и так много пережил.
За обедом Редько вручил мне свой приказ по дивизии, посвященный моему уходу:
«23 ноября 1916 г.
Приказ № 335 8-й Сибирской стрелковой дивизии
г. дв. Рапиово
Пробыв в должности бригадного командира в течение года, ряды дивизии покидает Свиты его величества генерал-майор Джунковский.
За этот сравнительно недолгий срок службы в дивизии Его Превосходительство, благодаря своим исключительным, преданности и любви к долгу и делу так много сделал для частей дивизии, что имя Его навсегда останется ярким бликом, как на страницах службы
Лично я с уходом Его теряю незаменимо – отличного помощника и человека, который, стоя отдельно высоко на пьедестале долга службы и ее идеи, в то же время был высокогуманным начальником и прекрасным отзывчивым с добрым сердцем человеком.
Горечь расставания смягчается лишь тем обстоятельством, что он получает высшее назначение, где будет иметь возможность шире развернуть и ярче проявить силу своих способностей и преданности долгу на общую пользу.
Особо счастливо сложившаяся обстановка связывает нашу дивизию с теми частями, которые отходят под Его начальствование, узами крови и духа.
Примите же, дорогой Владимир Федорович, в час расставания выражение горячей благодарности от меня и всех чинов дивизии за Ваши труды, заботы и теплое попечение о всех тех, кто в этом нуждался.
Отъезд мой в 131-ю дивизию и вступление в командование ею
Обед затянулся до 5 часов, путь предстоял далекий и по очень скверной дороге. Редько мне дал свой автомобиль и я, сопровождаемый трогательными пожеланиями, двинулся в путь. В новом своем штабе в м. Койданово я был в одиннадцатом часу вечера, меня уже перестали ждать, думая, что меня что-нибудь задержало.
Когда я подъехал к дому, занимаемому штабом, чины штаба находились еще в столовой, они только что отужинали.
Меня встретил дежурный офицер с рапортом, затем представился бригадный командир полковник Буйвид. В это время в столовой выстроились все чины штаба. В сопровождении бригадного, я вошел к ним и стал обходить всех, беседуя и расспрашивая каждого в отдельности о его службе, семейном положении т. д. Первое впечатление было какое-то неприятное, мне показалось, что все как-то нехотя отвечали на мои вопросы, как-то сквозь зубы, кроме того в столовой меня поразил какой-то тяжелый специфический запах, я не мог понять, почему все казались какими-то смущенными. Потом все разъяснилось, на другой день, в разговоре с начальником штаба, оказалось, что меня ждали с 8-ми часов к обеду и т. к. большинство чинов штаба любители чесноку, то к обеду у них всегда подавался чеснок. В этот день в виду ожидаемого моего приезда решили это неудобным, не зная, переношу ли я чеснок или нет. Но прождав 2 часа, и видя, что я не еду, решили, что я приеду на другой день, и потребовали чесноку, которого любители и наелись. А тут как раз и я подъехал.
Они растерялись – и вот этим объясняется их смущение и то, что они, отвечая на мои вопросы, сдерживали дыхание, чтобы не дышать мне в лицо чесноком, а мне показалось, что они отвечали нехотя, сквозь зубы. Меня это очень позабавило, но я все-таки просил не подавать к столу чеснока, т. к. запаха его не выносил. Познакомившись со всеми чинами штаба, я прошел в свою комнату и так стало как-то жутко одиноко, все, начиная с бригадного, были для меня новые люди, ни с кем из них я не встречался, никого не знал. Мало-помалу я познакомился с ними, оказались все очень хорошими старательными офицерами.
Первый день я посвятил знакомству с начальником штаба и со всеми делами штаба, не вступая пока в должность. Начальником штаба был подполковник Станиславский, образцовый офицер Генерального штаба, скромный, благороднейший и весьма пунктуальный, исполнительный, работать с ним было одно удовольствие. Старшими адъютантами были по оперативной части Генерального штаба Фролов [493] , по инспекторской Коптев [494] – это тоже были серьезные достойные работники. Начальником связи сначала был Шоттен [495] , офицер несколько легкомысленный, но затем на эту должность я назначил поручика Богомолова [496] , который оказался выдающимся во всех отношениях, я редко встречал такого добросовестнейшего работника и преданного делу. Интендант капитан Яковлев [497] и дивизионный врач Рожалин [498] также были люди достойные полного уважения, особенно первый – это был честнейший и благороднейший человек.
493
…Фролов Александр Григорьевич, в 1916 – капитан Генерального штаба, старший адъютант по оперативной части штаба 131-й пехотной (с 21.12.116 – 15-й Сибирской стрелковой) дивизии.
494
…Коптев Алексей Иванович, капитан (1917).
495
…Шоттен Павел Михайлович, в 1916 – подпоручик, обер-офицер для поручений при штабе 131-й пехотной (с 21.12.116 – 15-й Сибирской) дивизии.
496
…Богомолов, в 1916 – подпоручик, с 07.12.1916 – поручик, начальник команды для связи штаба 131-й пехотной (с 21.12.116 – 15-й Сибирской) дивизии.
497
…Яковлев Владимир Дмитриевич, в 1916 – капитан (1913), с 06.12.1916 дивизионный интендант 131-й пехотной (с 21.12.116 – 15-й Сибирской) дивизии.
498
…Рожалин Сергей Григорьевич, статский советник (1916), с 17.12.1916 – дивизионный врач 131-й пехотной (с 21.12.116 – 15-й Сибирской) дивизии.
25-го числа, я вступил в должность и отдал следующий приказ по 131-й пехотной дивизии:
«Сего числа я прибыл и вступил в командование вверенной мне дивизией.
Временно командующему полковнику Буйвиду, обратиться к исполнению своих прямых обязанностей, по должности командира бригады.
Основание: приказ главкозапа от 12-го ноября с.г. за № 952».
«С гордостью вступая в командование дивизией, составленной из доблестных рот боевых корпусов: родного мне 3-го Сибирского, 9-го и 31-го и, отдавая себе ясный отчет в серьезности и трудности по формированию дивизии, я отлично сознаю, что, выполнить эту, возложенную на меня задачу, я могу только опираясь на дружную самоотверженную работу моих ближайших сотрудников.
Вот к этой дружной совместной работе я и призываю всех чинов вверенной мне дивизии, дабы общими усилиями и с полным сознанием важности дела и верой в ее успех, создать на страх врагу крепкую сплоченную одним духом и, сознательно готовую на всякие жертвы и подвиги, дивизию.
С твердой верой в Бога и его помощь, и во славу нашего державного вождя и матушки России будем же работать не за страх, а за совесть».
В этот же день я пригласил к себе командиров полков, чтобы познакомиться с ними и побеседовать. С тремя из них я уже был знаком – это были офицеры из 7-ой и 8-ой Сибирских дивизий – полковники Стукалов [499] из 26-го Сибирского полка, Элерц [500] из 27-го и Гулидов из 30-го, и только один из 67-й пехотной дивизии полковник Витковский [501] был для меня новым лицом, сначала он показался мне самым деловитым из всех командиров, но потом я должен был разочароваться в нем, т. к. он слишком много времени тратил на разные ненужные изобретения в ущерб делу.
499
…Стукалов, полковник, в 1916 – командир батальона 26-го Сибирского полка, с 12.11.1916 по 08.04.1917 – командир 521-го (позднее 57-го Сибирского стр.) полка.
500
…Элерц-Усов Александр Васильевич (Элерц, 1875–1920), генерал-майор (1918). В 1916 – полковник, вр.и.д. командира 27-го Сибирского стрелкового полка, с 12.11.1916 командир 522-го (58-го Сибирского стр. полка), позднее в резерве чинов Минского в/о. Участник Белого движения. Расстрелян большевиками.
501
…Витковский Михаил Константинович (1869-?), полковник (1916). В 1914–1916 гг. командир батальона 268-й пехотного Пошехонского полка, в боях 09–11.08.1915 временно командующий 266-м пех. Пореченским полком, с 12.11.1916 – командир 524-го (с 10.01.1917 – 61-го Сибирского стр. полка). Участник Белого движения на востоке России, с 1920 в РККА.
Затем по опытности и выдающемуся благородству шел Гулидов. Элерц и Стукалов имели довольно крупные недостатки, свойственные характеру каждого и оставляли желать лучшего, но они все были люди безукоризненной честности, а для меня это было самое главное.
Так как две трети дивизии состояли из сибиряков, то я возбудил ходатайство перед главнокомандующим армиями Западного фронта о переименовании 131-й пехотной дивизии в 15-ю Сибирскую с наименованием полков 57-м, 58-м, 59-м и 60-м Сибирскими стрелковыми, послав дежурному генералу штаба фронта следующую депешу:
«Дежгензап. Командарм четвертой мне приказал представить соображения наименования полков формируемой мной дивизии. Представив свое мнение наименования Байкальским, Ангарским, Ачинским и Канским, я, с разрешения командарма, прошу не отказать в ходатайстве перед главкозапом о наименовании 131-й пехотной дивизии 15-й Сибирской стрелковой и полков 57-го, 58-го, 59-го и 60-го Сибирскими стрелковыми, так как в каждом полку по две трети сибирских стрелковых рот и только одна треть 3-й и 83-й дивизий.