Воспоминания Мерлина, или Привет, Хогвартс!

4ert13 .

Окончательно ему хреново стало, когда Рон принес свои бумаги и тетрадь, перо, чернила, сел в свое кресло, а Гермиона придвинулась к нему и, сидя вплотную, касаясь его левой рукой, предплечьем, плечом, начала писать и объяснять. Мерлин плюхнулся в кресло справа у камина, стоявшее лицом к гостиной, и тихо офигевал. К нему запрыгнул Капитан, и начал тихо мурчать, но Мерлин этого вообще не заметил. В шоке был сам Рон, но решил пользоваться моментом. На том моменте, когда спустя полчаса она практически обняла его, старательно прижимаясь телом — левым боком, грудью, волосами к его правой руке, которая прижимала тетрадь и держала перо, а ее голос трепетно и чувственно вещал ему практически на ухо, Гарри потерял челюсть. Рон же, все это время сначала

недоумевавший, а потом ухмыляющийся и улыбающийся, приобнявший ее даже, взглянув на Мерлина, теперь изменился в лице и попробовал отстраниться, но Гермиона снова прильнула к нему, с таким умиленным выражением на лице… Мерлин встал, уронив кота, и медленно подошел. Он впал в ступор и опять, второй раз в жизни и второй день подряд, не понимал, что происходит.

— Гермиона, что с тобой?

— А что не так?

— Гермиона, ты в порядке?

— Да, а что ты вообще ко мне пристал?

— Гермиона, это Рон рядом сидит.

— И? Я его люблю, он такой милый…

Гарри вывалился из кресла. Рон попытался от нее улизнуть, но он вскочила за ним и поцеловала. В губы. Рона. Мерлин споткнулся и отступил на пару шагов назад. По его правой руке пробежала нехилая искра, но этого, слава богу, никто не заметил. Воздух вокруг него сгустился, и на этом моменте он рванул из гостиной. Пинком ноги открыл портрет и вышел вон. Вся гостиная наблюдала этот номер с открытым ртом. Глаза людей бегали с пары — Рона с разведенными руками, что–то мычавшего, и Гермиону, целующую его, на Портрет Полной Дамы, которая как раз набирала обороты возмущения… Первым пришел в себя кот, метнувшийся следом за хозяином. Вторым — Гарри, вставший и поднявший кресло, двинувшийся к друзьям. Третьим — Рон, отпихнувший Гермиону…

Мерлин же всего этого не видел. Он вообще ничего не видел — несся куда–то, не разбирая дороги. Куда–то вошел, в странное помещение, и лишь там схватился за голову.

— Не может, черт подери его, быть! Нихрена не понимаю, мать его! Ррраааа! — Парень взвыл, и от него во все стороны пронеслась мощнейшая «Волна Пламени», сметая и испепеляя все в комнате.

— Грен Каин! За что? ЧТО ЭТО ВООБЩЕ?!

Последовала «Вспышка», пробив все пространство вокруг статическим напряжением и звоном. Потом Мерлин провел руками по голове, царапая кожу, и принялся что–то бить. Он не помнил что, он не помнил как. Он просто тупо бил, вымещая душевную боль. Стремясь хоть часть перевести в боль физическую. Внутри него была пустота и боль. Сильная, всепоглощающая боль и горечь. То, что было вчера, было ничто по сравнению с этим. Ему надоело бить, это больше не приносило боли, и он выкинул руку в магическом жесте. С его руки сорвался огромный, с две трети его роста, пожалуй, огненный шар, но не обычный, а окутанный тьмой, словно состоящий из нее. «Shadow Flare», или же «Теневой Огонь», «Огонь Тьмы». Одно из сильнейших темных заклинаний. Потом улетело еще что–то — вроде огненный «Протуберанец». Еще, еще, еще какие–то заклинания, с него стекла и мгновенно устремилась вокруг какая–то темная субстанция, испугав насмерть существо в комнате, спрятавшееся от первых заклинаний под потолком, где оно и висело, и теперь безвольно свалившееся. Потом он выхватил палочку и попытался взорвать все. Все эти метания он перемешивал обычными ударами. Время для него потеряло значение, он лишь бил и бил, а боль все поглощала, выжигала его изнутри, как адское пламя вечно гложет души грешников в Аду…

Глава 27. Финальная часть Мерлезонского балета, ч.2

Мерлин пришел в себя. Дико пахло паленым, как на пепелище, а сам он лежал на чем–то твердом и горячем. Он открыл глаза и увидел целиком черную комнату. Выжженную комнату. И перед ним сидел кот. Точнее, черно–белый кот, вылизывающий переднюю лапу. Наконец, он заметил, что человек поднял голову и обратил на него свой взор.

— Вставай давай, разум забывший под властью эмоций.

— Где я?

— Не знаю.

В каком–то мире и в каком–то помещении. Кто ты, помнишь?

— Да. Как я здесь оказался? Как ты меня нашел?

— О, ты настолько сошел с ума, что вместо Выручай–комнаты открыл портал и шагнул сюда. Судя по всему, когда–то это был боевой зал в каком–то замке или, может, подземелье. Экраны на совесть стоят, но все же одно ты прогнул.

— Что? Я тут магией бил?

— Ооо, милый. Что ты помнишь? Ты в себя пришел же? Молодец. Вспоминай давай.

Мерлин сел. Но вспомнить не мог, хотя обычно все помнил отлично. И как на зло еще руки заболели. Он посмотрел на них и охнул. Во–первых, на нем был его Авадон в его настоящем виде. Во–вторых, руки, несмотря на защитные магические перчатки, были сбиты в кровь и кое–где явно были выбиты костяшки и фаланги пальцев.

— О, секундочку, — кот подошел. Вильнув хвостом и мяукая, потерся об руки хозяина. На мгновение вокруг рук возникли шары света, и с небольшим хрустом все вернулось в норму — руки были как новые. Мерлин пошевелил пальцами, наслаждаясь нормальной работой рук и отсутствием боли.

— Давай в медитацию, в подсознании точно отпечатки есть.

Мерлин послушно сосредоточился и погрузился в медитацию, начав шарить по своему сознанию. В подсознание залезть трудновато, но при опыте не составляет труда. Его этому обучал отец, проблем не было тогда, не возникло и сейчас. Он вспомнил… и ужаснулся увиденному. На душе опять стало грустно и тоскливо, а еще ужасно одиноко.

— Кто–нибудь пострадал?

— А? Да нет. Кроме мыша, он со страху загнулся, вон валяется. Еще в эту стену, кажется, ты слишком сильно кулаком долбанул, она же не рассчитана на такое…

В стене было продавлено место, куда пришелся кулак, от центральной выбоины по ней шли трещины. Не иначе, усиленный заклинанием, физически это сделать мог бы разве что Орк.

Мерлин встал, отряхивая колени, и подошел к месту, на которое кивнул кот. На полу лежал средних размеров летучий мышь, уже окочурившийся. Маленькое существо теперь не имело никаких остатков души и жизни… Мерлина вдруг пробило на жалость, почти до слез. Ему было бесконечно жаль маленькое существо, пострадавшее ни за что, ведь оно было ни в чем не виновато! И воскресить его уже было нельзя, жизни не осталось ни крупицы! Таких приступов у него еще не было, что–то он в ударе сегодня…

— Да-а, ты определенно в ударе. Щиты восстанови, шмот замаскируй. И скажи спасибо, что это мышь, а не средних размеров остров с парой сотен городков. Восстановил? Уходим отсюда, пока темные не прибыли. Такой выброс силы не заметить просто невозможно, тем более щиты здесь просто погашающие, а не экранирующие.

Мерлин вздохнул и принялся прокладывать портал.

— Да не напрямую, сдурел что ли? Хочешь свое местоположение засветить? Сначала куда–нибудь, где не засекут потом, в отвлекающее место. Сообразил?

— Сообразил. Спасибо, Капитан, вечно ты меня своими советами спасаешь. — Мерлин судорожно вздохнул и принялся плести портал по новой.

— Ну, на то я и твой кот? — усмехнулся кошак, заглядывая в образовавшийся восьмиугольник на полу, от которого вверх, к потолку, улетали всполохи света. Восьмиугольник стремительно рос в размерах. Затем он схлопнулся в луч кристально белого света, и Мерлин с котом исчезли.

* * *

Мерлин

Я шел в гостиную, кот сидел на плече, балансируя.

— Сколько меня не было?

— Полчаса — час. Но там, где ты был, прошла пара суток.

— Я двое суток там непрерывно использовал заклинания?

— Нет. Кастовал ты полдня, еще полтора ты валялся без памяти, под моей охраной. Поэтому ты сейчас идешь, а не лежишь в лежку. Но на ближайшие пару дней воздержись от занятий в нашей магии, да и в местной…

— Что мне делать? Ты же понял, что именно я переживаю?

— Делай, что умеешь, да хоть изредка думай. И вообще, прости Господи, ты Маг, или хрен моржовый?