Воспоминания Мерлина, или Привет, Хогвартс!
Шрифт:
— Ого… — Гермиона отмахивалась рукой от дыма и запаха гари, ее приоткрытый рот и выражение лица наглядно демонстрировали впечатление. Эх, какая мимика! Не отвлекаться, а то подсвечник упал.
— Угу. Как направленный взрыв, только взрыв плазмы.
— Меня мутит, не могу, и голова кружится, — Гермиона отвернулась, мотнув головой и обняв себя руками, несколько минут приходила в себя, пока я восстанавливал мишень и убирал последствия применения заклинания. Кстати, именно поэтому Огонь — одна из стихий, что нежелательно применять в тесных помещениях.
— Герми, привыкай. У нас нет изящных Остолбеней, мы проблемы решаем основательно. Ты как? — я подошел сзади и обнял ее за плечи.
— Нормально, уже нормально. Просто вид вместе с запахом… Я как представила, что это мог быть человек, — она уткнулась головой мне в плечо и зарылась в объятья. Хана подсвечнику, книги целы, подушки я еще удержал, но они уже почти коснулись пола.
— Ну, надо
— Нет, давай закончим, а после ужина погуляем. Я все, собралась уже.
— Тогда давай еще. Представила? Пли.
Слава богам, излишнего внимания удалось избежать. По–моему, они так и не въехали. Мне, конечно, было безразлично на мнение общества, но иногда возникало желание затолкать чьи–нибудь шуточки и замечания обратно в глотку. Мы не выступали на публику, а обычно куда–нибудь исчезали или ждали, пока останемся наедине. То, что мы вместе проводили много времени, было известным фактом, и что общались между собой больше, чем с другими — тоже. Так что максимум, что было заметно другим — чуть изменившаяся дистанция, а тупить, смотря на нее и стараясь при этом не сильно палиться, я и раньше мог часами. Нет, Гермиону на балу–то заметили, но об этом позже. Ко второму этапу мы только–только разобрались с большинством домашних заданий, которые все же были объемными, и тренировки не способствовали наличию свободного времени. Заканчивали мы с ними, дай Бог, к одиннадцати, и у нас оставалось чуть времени. Гарри и Рон обычно либо шли на кухню достать перекусить, чтобы потом посидеть с чаем, пирожными и шахматами или Ежедневным Пророком, либо, намаявшись, шли сразу спать. Мы с Гермионой обычно еще немного сидели, разговаривая о том, о сем, или просто молча наслаждаясь обществом и объятиями друг друга. Кстати, нам с Гарри пришлось «пошалить» — его появление на балу с Дафной, а также небывалая красота Гермионы дали о себе знать с началом учебного года. Но если Райвенкловцам и паре парней с Хаффлпафа, да еще с нашего Гриффиндора, за исключением Кормака МакЛаггена, Гермиона вежливо отказала на предложения о прогулках, свиданиях, частных уроках и т. д., то с последним разбирались вместе. Когда он распустил руки, подойдя после одного из уроков, я сразу парализовал его Петрификулус тоталум, а Гермиона добавила коленом и отправила его с помощью Эверте Статум в конец коридора. Слизеринцы же наглели чрезмерно. Как выяснилось, ехидное словцо были рады кинуть многие, просто раньше Драко это делал хотя бы с чувством юмора и немного изысканно, то теперь, с его отсутствием, это выглядело так:
— Эй, Грейнджер, давай к нам, вчетвером веселее, будешь куртизанкой на платной основе.
— Силенцио. Сами между собой сообразите, — тут Гермиона справилась сама, умница. К сожалению меня на той паре не было.
— Классные сиськи, грязнокровка. Отсосешь за комплимент?
— Инсендио, Конфундус, Бомбар… — Мистер Ориан Тетчер получает минус тридцать баллов со Слизерина и две недели отработок от МакГонагалл. (Ох как жаль, что не дали закончить… но ничего, поджаренный ублюдок долго еще будет в себя приходить)
— Поттер, как же ты с Ледяной королевой–то пошел? Никак, Аморенцию ей подлил? Или в рабство продался?
— Утрись, Френк, а то от зависти слюни текут, — Гарри покачал палочкой.
В таком стиле переругивания были с начала учебы и чуть ли не до второго этапа. За это время мы успели сделать ночную вылазку, так что утром следующего для Снейп лично вытаскивал свой факультет из… ну практически из сортира. Мы с Гарри и близнецами почти всю ночь убили, но коридор сразу по выходу из гостиной Слизерина был плотно заминирован навозными бомбами, парой фейерверков и заклинаниями подножки. Сам Снейп, подошедший разбираться с другой стороны, не отгреб лишь из–за хороших щитовых чар, но запах был на весь коридор, так что и от профессора слегка несло потом за завтраком. Самое главное — доказать, что это были мы, они не смогли. Малфой, чтобы не продемонстрировать, что знал о ловушке, чуть прожег себе рукав, а Дафна просто не вышла из спальни, сославшись, что ей нездоровится. Злой, как собака, Снейп, конечно, оторвался потом на Зельях, но шуточки немного утихли, вернее, сменили направление — теперь слизеринцы отбивались от нападок всех факультетов насчет того утра, и громкие высказывания идиотов забылись. Хотя я бы за такие слова убил. Перед вторым испытанием вновь вспыхнули шутки про Гарри — как же, ставки, помрет ли Гарри на этот раз. А вечером двадцать третьего февраля, когда Гарри с помощью нашего общества успокаивал шальные нервы — трансфигурация тела у него получилась, осталось все грамотно сделать завтра, заявился один из старост, кажется, курса с шестого, и отвел Гермиону к МакГонагалл. Она в
Глава 29. Второе испытание
— Господи, Гарри, ты же не тупой. Сложи два и два и угадай, кого тебе предстоит вытаскивать. Так что запомни: нужно найти ее за час. Первое. Ищи русалок, они ключ. Это второе. И третье: схватил Гермиону и сразу вытащил, остальным помогать не надо, Седрика ты и так предупредил, воут? Тьфу, ты меня понял?
— Да понял я! Мерлин, не устраивай дурдом, — Гарри дошел до нужного мне состояния: закончить это испытание, лишь бы я заткнулся и от него отстал. Нет, нельзя сказать, что я не переживал, но искренне надеялся, что подвергать риску жизни «похищенных ценностей» не будут.
— Да у Гарри все получится! Если уж он с драконом договорился, то тут какие–то русалки… и кальмар…
— Спасибо Рон, подбодрил. Идите уже на трибуну, — Гарри махнул рукой и вздохнул. Трибуна, куда он отправил друзей, была возведена на берегу, с которого им предстояло войти в воду. Парни просто разделись, оставшись в майке и шортах, входивших в выданную форму. Флер же то ли трансфигурировала, то ли просто ее предупредили, но она была в закрытом купальном костюме серебристого цвета, обтягивающем красивое тело семнадцатилетней француженки — полувейлы. Всем участникам выдали специальные водные очки, с очень интересным заклинанием — то, что видел участник, видели все, на большом зеркале–экране, наколдованном лично Дамблдором. Зрители были в восторге от таких подробностей — просто так сидеть целый час на заднице и ждать у моря погоды никому не улыбалось. Состав судей был обычным. Перед началом к Гарри подошел Людо Бэгмен.
— Гарри, ты как? Готов к испытанию?
— Да сэр, все в порядке.
— Отлично. Потому что я на тебя поставил, Гарри, и верю в твою победу.
Гарри не очень понял смысл диалога, но был рад поддержке. Перси, важная теперь птица, на него чуть не наехал, а вот Барти Крауч тоже подбодрил. Дамблдор лишь кивнул в знак поддержки, а мадам Максим и Каркаров были заняты своими чемпионами.
По сигналу пушки участники стартовали… Хотя это громко сказано. Стартовал Крам, растеревшись и трансфигурировав голову и шею в голову акулы так, чтобы появились жабры, но не больше. Тут их прервали, и ему выдали вместо очков что–то еще, тоже зачарованное показывать вперед. Он с разбегу врубился в воду озера, и когда вода дошла до пояса, он нырнул. Остальные в холодную воду входили не так уверенно — Гарри медленно, шаг за шагом, трясясь от холода вошел по пояс, трансфигурировал себе жабры, ласты, перепонки на руках и нырнул, скрывшись под водой, которая буквально обжигала холодом. Седрик использовал заклинание головного пузыря и, сцепив зубы, отправился вслед за Гарри, а Флер входила в воду с визгами и трясучкой, тоже применив заклинание, образующие пузырь вокруг дыхательных путей. Когда погрузилась и она, все уставились на зеркало…
Гарри погружался медленно, помня советы Мерлина, хотя спустя метров двадцать полого дна следовал стремительный обрыв. Вода вокруг была прозрачной, было видно рыб, гигантские водоросли, даже один раз ему показалось, что он видел щупальце кальмара. Огромные водоросли, высотой метров сорок и местами шириной с самого Гарри он обошел сверху, по наклонной опустившись ко дну чуть дальше их «леса». Дно не было ровным — нагромождения камней и кусков скал, разнообразные ракушки, чего там только не было. Но внезапно он услышал какой–то звук. Перестав двигаться, он сосредоточился. Пение! Он слышал пение, как тогда, в ванной. Примерно определив направление, он рванул туда так быстро, как мог. Пение нарастало, и скоро он увидел причудливую арку, за которой скрывался целый город. Между домов пели и смотрели на него русалки и тритоны, с необычными, очень обтекаемыми, лицами, вооруженные трезубцами. Это была фантастика! В центре на площади висели четыре пятна в мантиях. Гарри направился туда и вскоре распознал Гермиону, Чанг, какую–то девочку с серебристыми волосами и парня лет семнадцати в форме Дурмсланга. Все они похоже спали с заклинаниями головного пузыря на голове.
«Давай Гарри, давай, не тупи, хватай Гермиону и на всплытие», — я никак не мог успокоится полностью. Что–то не давало мне покоя, не только тревога за друзей, а что–то еще. Флер выбыла уже как пять минут — не прошла гриндилоу, притаившихся в водорослях, хотя ушки француженки услышали пение раньше Гарри. Крам слегка промахнулся, но теперь нагонял Гарри, как и Седрик.
— А мне тесно в строю и мне хочется боя, я от бака даю да в лихорадке дрожу. Но приказ есть приказ: я корабль конвоя. Это значит — себе я не принадлежу… — пальцы сами выстукивали ритм, а я тихонько напевал, сам того не замечая. Только сила воли и то, что я постоянно напоминал себе, что ничего с ними не случится, позволяли усидеть на месте и не броситься в озеро. Осекся я только, когда Рон посмотрел на меня как на душевнобольного, а Невилл и Симус вообще смотрели с испугом — видимо, в моем исполнении «Корабль конвоя» для англичан был весьма устрашающим. Что ж, сидеть спокойно, сидеть спокойно…