Воспоминания о будущем

Патрик Кэт

Но это несправедливо!

Я думаю о Пейдж Томас и о том, через что ей придется пройти. Неужели нас с Люком ждет нечто подобное?

Неужели разбитое сердце — достаточная причина для забвения?

Внезапно весь сегодняшний день становится совершенно невыносимым. Мое будущее слишком тяжело для урока истории. Мне нужно выйти. Я хочу разыскать Люка, вытащить его из школы, взять за руку и поцеловать, потому что мне нужно торопиться, раз уж он собирается вскоре разбить мне сердце.

По крайней мере, пусть у меня

останется что-то хорошее, прежде чем начнется плохое.

Все мое тело наэлектризовано энергией — оно хочет двигаться, действовать, но вместо этого сидит, прикованное к жесткому пластиковому стулу в последнем ряду кабинета истории. Я судорожно впиваюсь руками в края стола, на меня вдруг накатывает бессильное бешенство от понимания вопиющей несправедливости моей жизни.

Обычные девочки могут встречаться с кем хотят, не спрашивая советов у будущего.

Почему я не могу быть обычной?

Я думаю о Карли Линч, которая будет безостановочно менять парней до самого конца средней школы, и кровь бросается мне в голову. Карли в сто раз хуже меня, но даже она может позволить себе беспечно шагать по жизни.

Я тоже хочу быть беспечной!

И тут, словно для того, чтобы окончательно добить меня и напомнить о том, насколько я далека от беспечности, меня снова переносит на кладбище.

Моя мать безутешно рыдает справа от меня. Слева виден все тот же зловещий каменный ангел. В стороне от выстроившихся полукругом скорбящих, одетых во все черное, стоит небольшая группа; пожилая женщина, комкающая белый кружевной платочек, молодая девушка в декольтированном платье и импозантный лысый мужчина.

Мужчина почему-то кажется мне похожим на непробиваемую стену.

На какое-то мгновение я задерживаюсь взглядом на маленькой черной броши, приколотой к джемперу пожилой женщины. Насколько я могу разглядеть, брошь сделана в виде украшенного драгоценными камнями жука, в любом случае она слишком броская для похорон. Потом я зачем-то вспоминаю статью, которую мне предстоит прочитать в будущем, где говорится о том, что древним египтянам клали в гроб изображения жуков.

Может быть, для нее это особенная брошь.

Возможно, она просто любит жуков.

Я делаю робкий вдох, страшась впустить в себя смрад разлагающихся в земле тел, но неожиданно чувствую два своих самых любимых запаха: травы и дождя. Некоторые люди пришли на кладбище с зонтами. Некоторые уже промокли.

Мне хочется увидеть как можно больше и в то же время поскорее стереть из памяти увиденное.

Когда я снова оказываюсь в кабинете истории, от этих противоречивых желаний у меня сводит плечи. Я стискиваю челюсти с такой силой, что боюсь раскрошить зубы.

На лбу выступает пот, а глаза вдруг превращаются в два маленьких калейдоскопа. Мне кажется, что я сейчас ослепну, и от страха у меня начинает бешено колотиться сердце, а плечи сводит еще сильнее. Дыхание

становится быстрым и затрудненным, и я боюсь, что у меня случится инфаркт — прямо здесь, на уроке мировой истории.

Мальчик, имени которого я никогда не узнаю, несмотря на то, что, судя по напоминалке, просижу с ним за одной партой до конца этого года, наклоняется ко мне и шепотом спрашивает:

— Ты в порядке?

— Нет, — шепотом отвечаю я. — Кажется, мне нужно выйти.

Безымянный мальчик поднимает руку, и когда мистер Эллис спрашивает его, в чем дело, он говорит:

— Мне кажется, Лондон срочно нужно в кабинет медсестры. Она заболела или типа того.

Мистер Эллис тоже спрашивает, все ли со мной в порядке. Мне казалось, мы уже прояснили этот вопрос, но все равно отвечаю, что нет.

Наверное, я просто довела себя до панической атаки, но мало ли что.

Мистер Эллис быстро выписывает мне пропуск и просит, чтобы медсестра непременно позвонила ему, когда я доберусь до ее кабинета. Затем, не дожидаясь, пока я соберу свои вещи и выйду, он возвращается к теме противостояния союзников и стран «Оси».

Через час, все еще злясь на медсестру за то, что она устроила переполох на пустом месте, я уже не слишком задумываюсь над тем, что делаю.

— Кому пишешь? — спрашивает мама.

— Джейми, — бормочу я, не сводя глаз с маленького экрана.

Потом захлопываю телефон и смотрю на дорогу, пока моя мама выруливает свою «тойоту приус» с покрытой слякотью парковки на дорогу.

С каждым поворотом колес моя мечта встретить потенциального экс-бойфренда после уроков превращается в дым. Сегодня в моей жизни не будет никакого Люка, а это, вполне вероятно, означает, что его не будет совсем.

Если только я не сделаю то, что задумала.

Согласна, наверное, это неразумно. Да, на свете существует огромное количество по-настоящему тяжелых ситуаций, которые совсем не зря называются «травматическими событиями». Да-да, одно из таких событий случится со мной из-за Люка.

Но прежде чем все эти неприятные мысли успевают завладеть моим рассудком, я выбираю Люка.

Страдание потом, счастье — сейчас.

Я выбираю Люка.

Глава десятая

Завернув за угол, я вижу силуэт Джейми в большом окне гостиной.

— Ты чего вырядилась, как на северный полюс? — спрашивает она, прежде чем я успеваю полностью распахнуть тяжелую дверь ее одноэтажного дома постройки семидесятых годов.

— Зачем ты меня высматриваешь в окошко? — вопросом на вопрос отвечаю я, протискиваясь мимо нее в прихожую.

— Да темно же, — пожимает плечами Джейми, на миг приоткрывая кусочек своей души. Время от времени, приблизительно две минуты из 1440 в день, она думает о ком-то, кроме себя.