Воспоминания о Евгении Шварце

Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“» [1] .

Мне думается, что Шварц преуменьшал свою известность. Уже при жизни его детские

пьесы шли во всех ТЮЗах и кукольных театрах страны, на утренниках многих драматических театров. Несколько спектаклей по его пьесам были поставлены в Европе. Почти всё, что им было написано, даже «Дракон», за исключением «Голого короля» да нескольких драматических опытов, вроде первой пьесы, которой он даже не дал названия, или «Острова 5-к», «Нашего гостеприимства», «Телефонной трубки» и некоторых других, более мелких, уходило в печать чуть ли не сразу по написанию. Его повести и сказки переводились на многие языки, в том числе китайский. Когда эти книжечки доходили до него, он дарил их с автографами, написанными латинскими буквами. Например, Владиславу Михайловичу Глинке — на «Snehova kralena» (Прага, 1948): «Slavnomy Glinke ot slavnogo Jeni Svarca. 29.IV.54.», или первому исполнителю Дракона Льву Колесову — на «Первокласснице», изданной в Праге (1953): «Dragoi Leva! Budь zdorova! Igrai mnogo, Esh minoga, Pei, no w meru. Kak podobaet pionera. Daru eto proiswedenie w denь waschego porfennogo, Zoi denigoi. E. Swarz. 15.11.53» и т. д.

Но не случайно Жан Виллар заметил, что «слава венчает драматурга посмертно». И как Евгений Львович удивился и обрадовался бы всемирной славе, которая пришла к нему посмертно. Сейчас его имя встало в один ряд с именами Перро, братьев Гримм, Андерсена. В последние годы вышло довольно много его однотомников, в которых появляются забытые его пьесы, и даже четырехтомник (а еще в 1996 году — на его 100-летие — нам не удалось «пробить» даже трехтомник).

Вышла на экраны «Марья-искусница», поставлены его «Голый король», «Приключения Гогенштауфена» и «Одна ночь». Пьесы «Снежная королева», «Тень», «Сказка о потерянном времени» и «Дракон» экранизированы. Причем «Обыкновенное чудо» — дважды: в кинематографическом и телевизионном вариантах, а «Сказка о потерянном времени» — в игровом и мультипликационном. А киносценарии «Золушка», «Первоклассница» и «Дон Кихот» играют на сцене.

В Остраве (Чехословакия) «Обыкновенное чудо» превратили в оперетту, а в Польше «Тень» — в мюзикл «Человек и Тень». Опера Анат. Бычкова по «Голому королю» была поставлена в Академическом театре оперы и балета им. Абая (Алма-Ата, 1980), Тихона Хренникова — в петербургском Театре оперы и балета им. М. Мусоргского (1981), а мюзикл О. Хромушина был показан по питерскому телевидению в 1992 году и т. д.

Но более других привлекала композиторов «Снежная королева». М. Раухвергер по ней написал балет-оперу, который в 1969 году был поставлен Большим театром; оперы по этой пьесе напишут А. Флярковский и Г. Портнов, назвавший свою оперу «Вы проиграли, Советник!». Но больше всего по «Снежной королеве» появилось балетов — В. Берянкова (1967), Ж. Колодуба (1985), Т. Мансуряна, поставленный в Донецке (1990), К. Тушенка (Душанбе, 1990) и С. Баневича (1991). Операми стали «Красная Шапочка» (М. Раухвергер), «Тень» (Ф. Гейссер), «Обыкновенное чудо» («Повседневное чудо» Г. Розенфельда) и т. д.

Еще в июле 1961 года в Народном театре Новой Гуты режиссер Ежи Красовский поставил «Дракона» «в соответствующем ему подчеркнуто антифашистском духе, а Мариан Гарлицкий создал очень интересное декоративное оформление» [2] . А в 1965 году итальянский режиссер Бенно Бессон осуществил постановку «Дракона» в Берлине. Этот выдающийся спектакль имел громадный успех и сохранялся в репертуаре долгие годы. Смотреть его приезжали зрители со всей Европы и даже из Советского Союза. Манфред Нёссиг, информировавший читателей СССР о днях советского театрального искусства в ГДР 1973 года, писал: «Большим успехом пользовалась у нас и драматургия Евгения Шварца. Его сказки, полные глубокого человеческого содержания, во многом совпадают с немецким складом мышления. „Дракон“, поставленный в 1965 году Бенно Бессоном на сцене Немецкого театра, и по сей день идет с большим успехом. На основе этой пьесы написана опера Пауля Дессау „Ланцелот“» [3] . Мне об этом спектакле рассказывали многие, кто-то даже подарил вышедшую в Лейпциге (1971) уникальную в своем роде книжку-альбом с эскизами декораций, костюмов и бутафории художника Хорста Сагерта к этому спектаклю. А в 1972-м в Берлине вышел сборник «Евгений Шварц — человек и тень», куда вошли воспоминания о нем и советских литераторов, и Акимова, и немецких театроведов, рассказывавших о спектаклях, поставленных в ГДР по пьесам Шварца, и где опубликованы фотографии из спектаклей «Дракон» Н. П. Акимова и Бенно Бессона.

Через

два года после немецкой премьеры Бессон поставил «Дракона» и у себя на родине. «Творчество советского драматурга Евгения Шварца продолжает привлекать внимание итальянских актеров и режиссеров, в том числе молодых, — отмечал журнал „Театр“. — Последнюю постановку „Голого короля“ осуществил коллектив „Театральная группа“ Джанфранко Мадзони. Теперь римский коллектив „Группа ТС“ показал „Дракона“, которого итальянцы увидели впервые в 1967 году в „гениальной“ постановке Бенно Бессона, после чего антифашистскую сказку Шварца поставил Генуэзский Стабиле на сцене и по телевидению. Авторы нынешнего спектакля — молодые режиссеры Джованна Буфалини и Джанкарло Кортези (играющий Бургомистра)» [4] .

Наконец, в 1976-м «Дракон» вернулся в СССР оперой Э. Лазарева, поставленной в Молдавском театре оперы, балета и драмы им. А. С. Пушкина. Но спектакль особой популярностью не пользовался, хотя в нем выступала Мария Биешу, и в репертуаре не сохранился. Другие музыкальные театры страны не заинтересовались оперой Н. Э. Лазарева, ни немецкого композитора П. Дессау («Ланцелот»). Как известно, в 1962 году Н. П. Акимов вновь поставил «Дракона», но уже через два года спектакль был изъят из репертуара. В 1967 году Олег Николаевич Ефремов говорил мне, что тоже хочет поставить «Дракона», «но не в юбилейном году». Да так и не поставил. Наконец, в 1977 году отважился поставить «Дракона» Р. Стуруа в Тбилисском академическом драматическом театре им. Ш. Руставели (художник Г. Месхишвили, композитор С. Барданашвили, хореограф Ю. Зарецкий).

В 1980 году «Дракон» объявился в кукольном варианте. У Сергея Образцова (премьера 25 октября) пьеса была чересчур адаптирована, вроде «Библии для детей», хотя шла на вечерних спектаклях, и потому была несколько примитивна. Через два месяца премьеру показал Магнитогорский театр куклы и актера «Буратино» в постановке Виктора Шраймана. Спектакль уральцы привозили в Ленинград. Играли куклы в человеческий рост и живые артисты. Один и тот же персонаж выступал в обеих ипостасях, а иногда они даже существовали на сцене одновременно. Спектакль был очень злой, и впервые мы увидели не оптимистический финал. Мне казалось, что это не по-шварцевски, но авторы спектакля убедили, что все это есть и у Шварца. Еще через несколько лет — в 1983-м — «Дракон» в Тбилиси стал мюзиклом (Грузинский театр музыкальной комедии им. В. Абашидзе; композитор Е. Адлер, постановка Г. Мелива). 13 декабря 1981 года показал премьеру «Дракона» московский Театр-студия на Юго-Западе (режиссер Валерий Белякович). А в 1982-м сыграла премьеру спектакля «Дракон — сказка 1943» ташкентская Экспериментальная студия театральной молодежи (режиссер Марк Вайль), где канонический текст «выправлен» самыми ранними вариантами Шварца. То есть более всего «Дракон» привлекал молодых композиторов и режиссеров.

И вот теперь, когда, горестным образом опоздав, всемирная слава все же явилась к нему, как бы она удивила, поразила и порадовала самого Шварца, замечательного сказочника, гениального, по оценке Н. П. Акимова, драматурга и человека!

А в последние годы, когда в нашем государстве отпали различные цензурные ограничения (но возникли новые препоны — денежные), его пьесы идут по всей стране, правда, меньше всего в Петербурге.

Вступил в литературу Евгений Львович Шварц по тем временам довольно поздно. Ему шел двадцать восьмой год, когда в тоненьком детском журнале «Воробей» появилась его сказка — «Рассказ старой балалайки» [5] , рассказывающая о наводнении в Петербурге 1824 года и вскоре Ленинград пережил очередное наводнение, случающееся раз в 100 лет.

А до того он успел побывать в студентом юридического факультета Народного университета им. А. Л. Шанявского, потом Императорского московского университета, а еще позже — Варшавского, который в связи с империалистической войной был переведен в Ростов-на-Дону. Но курс наук так и не окончил. Пришлось ему послужить в царской армии в Первую мировую, где он наскоро закончил школу прапорщиков. Освобожденный революцией от армии, пришел в ростовскую Театральную Мастерскую, на сцене которой исполнил несколько интересных ролей: Священника в «Пире во время чумы» и Сальери в «Моцарте и Сальери» А. С. Пушкина, Пилата в «Иуде, принце Искариотском» А. Ремизова, рыбака Симона в «Гибели „Надежды“» Г. Гейрманса, Снорре в «Гондле» Н. Гумилева и некоторые другие.