Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине
Шрифт:
Бывало еще до 1908 года, что сменившийся у Бранденбургских ворот караул, проходя перед нашим посольством, играл наш гимн. Остен-Сакен показывался тогда на балконе или в окне и стоял, пока не прекращались звуки гимна. Обычай этот вывелся как-то сам собой, как вывелось и многое другое, что должно было бы открыть глаза на создающиеся новые отношения немцев к нам.
В середине июня ежегодно происходили в Киле парусные гонки. Император, Вильгельм, особенно любивший море и гордившийся своим, ставшим к тому времени уже весьма внушительным флотом, не только лично присутствовал на этих гонках, но сам принимал в них участие.
Съезжался
Продолжалась так называемая «Kieler Woche» две недели.
Морские агенты всех держав тоже приезжали в Киль на это время. Их сопровождали жены, и я заранее радовалась этому путешествию, сулящему мне много новых впечатлений.
Эти две недели оказались, действительно, на редкость интересными. Самой красивой была гонка яхт первого класса. Было их всего три: личная яхта императора Вильгельма, «Метеор», крупповская – «Германия» и принадлежащая городу Гамбургу «Гамбург». Мой муж был приглашен Круппом фон Болен унд Гальбах участвовать в гонке на его яхте, и я уже горевала, что придется одной остаться в гостинице, как получила приглашение от принцессы Ирины, супруги принца Генриха Прусского и сестры императрицы Александры Федоровны на ее яхту «Кармен». «Кармен» должна была выйти в море с раннего утра и следить весь день за гонками, которые начинались в шесть часов утра и продолжались до вечера.
Принц Генрих, брат императора Вильгельма, командовал германским флотом, и мы уже в первые дни «Kieler Woche» были приглашены на большой прием в его дворец. Принцесса Ирина, его супруга, совсем очаровала меня своей приветливостью и добротой. Увидя на моем плече шифр своей сестры, она подошла ко мне со словами:
– Давно ли вы видели императрицу?
И потом долго меня не отпускала, все расспрашивая об императрице Александре Федоровне, государе и их детях.
Ни фигурой, ни манерами, ни лицом она не походила на свою сестру, держалась очень просто и подкупала своей доброй улыбкой и приветливостью в обращении. Я очень обрадовалась ее приглашению, и гонки произвели на меня неизгладимое впечатление.
Яхты, принимавшие участие в гонках первого класса, поражали своей величавой красотой. Ведь это были настоящие большие двухмачтовые корабли – в 350 тонн водоизмещения, с командой в семьдесят человек, колоссальной площадью парусности и очень просторными, из-за отсутствия машин, помещениями. Что может быть красивее, чем эти три огромные белые птицы, несущиеся по голубой глади моря?
Прошли эти яхты очень большое расстояние, и в последнюю минуту пришла первой, конечно, яхта, управляемая императором.
Привыкнув с юности интересоваться всеми служебными делами моего отца, я теперь горячо разделяла интересы моего мужа. Это было начало его политическо-морской карьеры, и, конечно, он с большим рвением старался работать на новом поприще. А тут в первую же неделю произошел случай, причинивший ему много волнений.
На второй день «Kieler Woche» мой муж получил телеграмму от нашего посла о том, что на следующий день приходят в Киль два наших крейсера: «Диана» и «Аврора». Надо сказать, что в те времена военные корабли извещали о своем приходе заблаговременно лишь в официальных случаях, в обычном же плавании корабль заходил, куда заблагорассудится
Получив телеграмму, мой муж немедленно передал ее содержание командиру порта. Вечером обедал он у императора Вильгельма на яхте «Гогенцоллерн», и император, знавший уже о приходе наших крейсеров и, по-видимому, этим очень довольный, был с моим мужем особенно ласков и любезен. Видно было, какое значение он придавал тому, что русские военные суда приходят в Киль во время придворных торжеств, оказывая этим Германии особый акт вежливости.
Император Вильгельм, очень дороживший дружбой с Россией, особенно теперь, когда отношения между обеими империями казались иногда натянутыми, подчеркнуто любезно приветствовал всякий шаг к их сближению.
К нашему удивлению, в назначенный день крейсера не пришли, и на телеграмму моего мужа в морской Генеральный штаб о причине задержки он получил ответ от командира «Дианы» из Либавы, в котором тот сообщал, что корабли придут, когда окончат погрузку угля.
Вечером на обеде в яхт-клубе император Вильгельм высказал моему мужу нетерпение по поводу того, что обещанный приход судов так задерживается.
Придя домой, мой муж сейчас же уведомил телеграммой морской Генеральный штаб, какое значение придает император германский визиту наших судов именно во время «Kieler Woche», но и на следующий день ни «Диана», ни «Аврора» не пришли.
Завтракали мы в этот день у принца Генриха. Когда встали из-за стола, принц, подойдя к моему мужу, в очень несдержанной форме высказал ему свое недовольство неаккуратностью русских моряков, говоря, что из-за предполагаемого прихода наших крейсеров пришлось переставить весь германский флот. Он прибавил, что если наши суда не придут и завтра, то места эти снова будут заняты, и тогда пусть «Диана» и «Аврора» становятся хоть в открытое море. Муж мой на это ответил принцу, что раз приход наших крейсеров является уже нежелательным, он даст немедленно об этом знать – еще не поздно это сделать.
Тут принц мгновенно переменил гнев на милость, сказав, что его слова неправильно поняты, что император, наоборот, весьма доволен приходом наших судов, видя в этом желание со стороны России оказать Германии внимание.
Наконец, к всеобщему облегчению, суда наши на следующий день пришли.
Видно, действительно император придавал исключительное значение приходу русских крейсеров. Как только командиры, бросив якорь, отправились с официальными визитами, император уже был на «Диане», с которой перешел на «Аврору» – посетив, таким образом, оба корабля в отсутствие командиров. Он сидел в кают-компаниях, шутил с офицерами, которых щедро наградил, был весел и доволен и даже подарил кают-компаниям свои портреты.
Вспоминая эту и последующие наши частые поездки в Киль, не могу не упомянуть о гостеприимном и радушном нашем консуле. В Киле, как в военном порту, штатного консула не полагалось, и эти обязанности исполнял крупный пароходовладелец Дидерихсен.
Много приятных часов провели мы в его вилле «Форстек», под Килем. Вилла эта огромной красивой террасой выходила на море, а с остальных трех сторон была окружена большим садом. С террасы и из окон двухэтажной виллы видна была яхта Дидерихсена, тоже «Форстек», с дымящейся трубой, всегда готовая к отплытию.