Воспоминания об Аркадие Стругацком
Шрифт:
Если перечислить участников семинара, то станет ясно, какую роль он сыграл в истории нашей фантастической литературы. Назову лишь нескольких: Аркадий Стругацкий, Север Гансовский, Анатолий Днепров, Иеремей Парнов, Михаил Емцев, Дмитрий Биленкин, Ариадна Громова, Роман Подольный, Александр Мирер. Кроме них приходили молодые начинающие литераторы, чтобы послушать отрывки из произведений «старших товарищей», поспорить и поговорить. Присутствовали, как правило, редакторы из других издательств, занимающихся фантастикой. Со временем, правда, появилась и новая «разновидность» участников семинара, приходивших с определенными целями — отдать свою «сырую» вещь кому-нибудь из «мэтров», чтобы тот прочитал, исправил… В общем, довел до должного уровня,
Пожалуй, самые отзывчивые были Аркадий Стругацкий и Дмитрий Биленкин, но постепенно и они перестали поощрять такую беззастенчивую эксплуатацию. К счастью, таких людей было немного.
После окончания «посиделок» большинство отправлялось домой к Ариадне Громовой, где уже в более узком кругу продолжалось общение до поздней ночи. Аркадий, как правило, был вместе со всеми. В гостеприимном доме Ариадны всегда было очень интересно, непринужденно, весело. У нее было много друзей; не только москвичей, но и из других городов, причем самых разных профессий. Физики, геологи, математики, путешественники; и все они любили фантастику и иногда сами пробовали себя в этом жанре.
Яркий пример ученого-фантаста — Сергей Александрович Снегов, который, когда приезжал в Москву из Калининграда, обязательно присутствовал в этом доме. Не забывали Ариадну Григорьевну и артисты: частым гостем в этом доме был Владимир Высоцкий, радующий нас своими песнями. А однажды он прочитал написанную им фантастическую повесть, которая так и не увидела свет. Но это, как говорят Стругацкие, — «совсем другая история».
Хотя семинар в «Молодой гвардии» продолжался довольно долго, Аркадий постепенно стал реже бывать на нем, а потом окончательно выбыл, но мы с ним регулярно встречались, а когда началась работа над «Понедельником», то, естественно, стали общаться еще чаще.
Борис Стругацкий в своих комментариях достаточно подробно рассказывает историю замысла и написания этой книги, поэтому не буду повторяться. Она задумывалась, как сказка для научных сотрудников младшего возраста, и получилось веселое, полное блестящего юмора произведение, которое мгновенно разошлось и много фраз из него стали «крылатыми»: «в таком вот аксепте», «хам-мункулс», «зубом цыкать», «человек, удовлетворенный желудочно», не говоря уже о самом названии — «Понедельник начинается в субботу».
Работать над «Понедельником» было интересно и весело — можно сказать, текст поднимал настроение. Практически никаких серьезных замечаний не возникало. Аркадий был неистощим на выдумки и неоднократно говорил, что необходимо написать продолжение о деятельности НИИЧАВО. Еще тогда возникла идея о «Тройке».
— У нас неограниченные возможности, — мечтательно рассуждал он, — ведь пока не только Саша Привалов, но и другие сотрудники не побывали на верхних этажах, а ведь лифт официально должен идти до сорокового, а возможно, и выше. Вот тут, где-нибудь на сорок втором этаже можно развернуться…
«Сказка о Тройке» задумывалась как продолжение «Понедельника», такая же веселая, с юмором, с уже знакомыми героями и, конечно, со многими новыми персонажами. В мае 1967 года повесть ждали в «Детской литературе» и в «Молодой гвардии», но оба издательства неожиданно для авторов отказались. Причина одна — времена изменились, некоторые персонажи повести стали вызывать нежелательные, недопустимые аналогии, например, один из персонажей курит папиросы «Герцеговина Флор», у другого очень широкие брови и т. д. В общем, получилась не добрая, веселая сказка, а, по мнению оппонентов, вредная в идеологическом отношении и злобная сатира, которую печатать не стоит.
В довершение всего прочего после публикации «Сказки о Тройке» в 1968 году в альманахе «Ангара» NN 4–5 его главный редактор Ю. Самсонов получил выговор, а затем его уволили с работы. Когда же в 1970 году «Тройку» напечатали без ведома авторов в журнале «Грани», Стругацким пришлось писать письмо, в котором они выступили против этой публикации.
Роман «Возвращение» (первое издание) авторы задумали еще в 1959 году, а вышел он в свет после многочисленных замечаний и переделок в 1962 году. Писать о Будущем, изобразить Мир, где живут добрые, честные, нормальные люди, наши современники, пусть и с присущими им недостатками, а не какие-то бесплотные, ангелоподобные существа, очень трудно, тем более что многочисленные оппоненты предъявили множество претензий, и главная из них была: откуда возьмутся люди, достойные заселить этот Сверкающий мир Будущего? Ведь развитие — это борьба противоположностей, и если противоречий не будет, то Сверкающий мир зайдет в тупик и превратится в болото. Чтобы убедить своих противников, Стругацким приходилось неоднократно менять текст, а редактору — согласовывать исправления с Главлитом. Наконец, когда все вроде утряслось, вдруг возникло еще одно препятствие: против опубликования романа возразила очень серьезная организация, правда, не имеющая никакого отношения к литературе, — Главатом. Снова надо было идти «в инстанции» и доказывать, что никакого криминала в тексте нет. По существующим в то время правилам, представители официальных организаций не встречались лично с авторами, а делали замечания и давали указания через редактора. В Главатом пришлось идти мне. Аркадий, как обычно, сопровождал меня (вдруг понадобится ответ на какой-нибудь сложный вопрос) и остался ждать в бюро пропусков. Нельзя не отметить следующее: все эти «хождения по мукам» выпали на долю Аркадия. Ведь решались все вопросы в Москве, и приезжать специально из Ленинграда Борису, причем неизвестно на какой срок, было нецелесообразно. Вот и ходили мы с Аркадием, как и предсказала нам заведующая редакцией Калакуцкая, парой, и каждый из нас четко знал, что он должен делать: Аркадий — ждать меня у входа на улице или в бюро пропусков на случай, если где-нибудь надо объяснить или дополнить, а я вступала в «дипломатические переговоры» с начальством или получала соответствующие указания.
Борис Натанович приводит письмо Аркадия о нашем посещении Главатома. Рассказывать об этом визите не буду; скажу только одно, что я была буквально в шоке, услышав, что в книге «низкий культурный уровень» и много сложных технических терминов, непонятных рядовому читателю. На мой вопрос, какие это термины, мой собеседник привел только два примера: «абракадабра» и «кибер»; остальные замечания были такого же уровня…
Заключение нам на руки не выдали, но я очень подробно изложила главному редактору «Детской литературы» Василию Георгиевичу Компаниецу нашу беседу с референтом Главатома, после чего он тут же позвонил в Главлит начальству, взял ответственность на себя и добился немедленного положительного результата. Мы с Аркадием сразу же помчались в Главлит, чтобы получить долгожданное разрешение.
Главлит помещался возле площади Ногина (теперь это Китай-город), а издательство — возле площади Дзержинского (Лубянка). Расстояние между этими двумя учреждениями совсем небольшое, и наш марафон занял считанные минуты. А потом обычная ситуация: Аркадий внизу в вестибюле и бюро пропусков, а я — на четвертом этаже у цензора. Поставить печать не потребовало много времени, и мы, бесконечно счастливые, выскочили на улицу и… тут же попали под проливной дождь. Аркадий выхватил у меня папку с «Возвращением», снял куртку и бережно завернул в нее многострадальную рукопись. Мы бежали, как угорелые, не выбирая дороги, по лужам и насквозь промокшие, не сговариваясь, свернули в кафе-забегаловку, которое помещалось напротив дома, где находилось издательство. В этом заведении официально продавали кофе, мороженое и минеральную воду. Мокрый, но как всегда неотразимый, Аркадий что-то тихо сказал продавщице и вскоре торжественно принес бутылку шампанского, которую мы тут же выпили…