Воспоминания Петра Николаевича Врангеля
Шрифт:
Положение на Польском фронте казалось безнадежным. Красная армия, продолжая наступление, подходила к Варшаве. Фронт проходил в пятидесяти километрах от города. Варшава спешно эвакуировалась. В то же время под влиянием патриотического порыва огромное количество добровольцев всех классов населения и всех возрастов записывались в войска. Прибывший в Польшу генерал Вейганг принимал все меры, реорганизуя с помощью прибывших с ним офицеров французского Генерального штаба польскую армию. Армия перегруппировывалась, имея целью при первой же возможности перейти в наступление и вырвать инициативу из рук противника.
Операция на Кубани развивалась успешно. 5 августа войска генерала Улагая
6 августа был отдан нижеследующий приказ:
«ПРИКАЗ
Правителя и Главнокомандующего
Вооруженными Силами на Юге России.
№ 3504.
Севастополь. 6 (19) августа 1920 года.
Ввиду расширения занимаемой территории и в связи с соглашением с казачьими атаманами и правительствами, коим Главнокомандующему присваивается полнота власти над всеми вооруженными силами государственных образований Дона, Кубани, Терека и Астрахани, – Главнокомандующий Вооруженными Силами Юга России впредь именуется Главнокомандующим Русской армией, а состоящее при нем правительство – правительством Юга России. Означенное правительство, включая в себя представителей названных казачьих образований, имеет во главе председателя и состоит из лиц, заведующих отдельными управлениями.
Правитель Юга России и Главнокомандующий Русской армией генерал Врангель».
В связи с благоприятной военной обстановкой, последними успехами в области международных сношений и постепенным установлением в стране нормального правопорядка доверие к власти крепло. Жизнь налаживалась, и лишь экономическое положение оставалось тяжелым. При общем расстройстве хозяйственной жизни, неизбежном при гражданской войне, необходимость содержать значительную, по занятой нами территории, армию ложилась тяжелым бременем на страну. Наши обыкновенные государственные расходы с лихвой покрывались доходами от прямого и косвенного обложения, но расходы на военные нужды при невозможности заключить внутренний или внешний заем и почти полном отсутствии экспорта поглощали последние скудные остатки нашего валютного фонда.
С образованием управления торговли и промышленности круг ведения начальника управления снабжения значительно сократился. Последнее было упразднено, и начальник снабжения был подчинен начальнику военного управления. Одновременно генерал Вильчевский оставил свой пост. Безупречной честности и большой работоспособности, он все же не оказался на высоте при новом крупном масштабе работы. Он окончательно изнервничался, ссорился с представителями других ведомств, внося в работу много трений. На должность начальника снабжения я привлек генерала Ставицкого; назначение это оказалось удачным, и новый начальник снабжения успешно выполнял свои обязанности до самого оставления Крыма.
4 августа я получил рапорт генерала Слащева:
«Срочно. Вне очереди. Главкому.
Ходатайствую об отчислении меня от должности и увольнении в отставку. Основания: 1) удручающая обстановка, о которой неоднократно просил разрешения доложить Вам лично, но получил отказ; 2) безвыходно тяжелые условия для ведения операций, в которые меня ставили (особенно отказом в технических средствах); 3) обидная телеграмма № 008070 за последнюю операцию, в которой я применил все свои силы, согласно директивы и обстановки.
Рапорт этот являлся ответом на телеграмму мою, в коей я выражал генералу Слащеву неудовольствие по поводу его последней операции. Я решил удовлетворить его ходатайство и освободить от должности. Ценя его заслуги в прошлом, я прощал ему многое, однако за последнее время все более убеждался, что оставление его далее во главе корпуса является невозможным.
Злоупотребляя наркотиками и вином, генерал Слащев окружил себя всякими проходимцами. Мне стало известным из доклада главного военного прокурора об аресте по обвинению в вымогательстве и убийстве ряда лиц с целью грабежа начальника контрразведки генерала Слащева, военного чиновника Шарова. Последнего генерал Слащев всячески выгораживал, отказываясь выдать судебным властям. Следствие между прочим обнаружило, что в состоянии невменяемости генералом Слащевым был отдан чиновнику Шарову, по его докладу, приказ расстрелять без суда и следствия полковника Протопопова, как дезертира. Полковник Протопопов был расстрелян, причем вещи его, два золотых кольца и золотые часы, присвоил себе чиновник Шаров. Бескорыстность генерала Слащева была несомненна, и к преступлениям чиновника Шарова он, конечно, прямого касательства не имел. Опустившийся, большей частью невменяемый, он достиг предела, когда человек не может быть ответствен за свои поступки.
Немедленно по получении рапорта генерала Слащева я телеграфировал ему:
«Генералу Слащеву.
Я с глубокой скорбью вынужден удовлетворить возбужденное Вами ходатайство об отчислении Вас от должности командира 2-го корпуса. Родина оценит все сделанное Вами. Я же прошу принять от меня глубокую благодарность. Назначенный командиром 2-го корпуса генерал Витковский завтра выезжает в село Чаплинку. Впредь до его прибытия в командование корпусом укажите вступить старшему. Вас прошу прибыть в Севастополь. 4 (17) августа, № 009379. Врангель».
Назначенный командиром 2-го корпуса начальник Дроздовской дивизии генерал Витковский был генерал большой личной храбрости, прекрасно разбиравшийся в обстановке, исключительно хороший организатор. Последнее было особенно важно для 2-го корпуса, сильно расстроенного управлением последнего командира.
Я решил, ввиду того что с развитием операции на Кубани северный участок фронта являлся вполне самостоятельным, объединить войска 1-го, 2-го и конного корпусов в 1-ю армию, во главе которой оставить генерала Кутепова. Во главе 1-го корпуса я поставил коменданта севастопольской крепости генерала Писарева.
5 августа генерал Слащев прибыл в Севастополь. Вид его был ужасен: мертвенно-бледный, с трясущейся челюстью. Слезы беспрерывно текли по его щекам. Он вручил мне рапорт, содержание которого не оставляло сомнения, что передо мной психически больной человек. Он упоминал о том, что «вследствие действий генерала Коновалова явилась последовательная работа по уничтожению 2-го корпуса и приведение его к лево-социал-революционному знаменателю», упрекал меня в том, что «чтобы окончательно подорвать дух 2-го корпуса, моим заместителем назначен генерал Витковский, человек, заявивший в момент ухода генерала Деникина, что если уйдет Деникин – уйдет и Витковский со своей Дроздовской дивизией». Рапорт заканчивался следующими словами: «как подчиненный ходатайствую, как офицер у офицера прошу, а как русский у русского требую назначения следствия над начальником штаба главнокомандующего, начальником штаба 2-го корпуса и надо мной…»