Воспоминания советского посла. Книга 1
Шрифт:
День склонялся к вечеру. Мы бросили лодку и пошли домой пешком, через Загородную рощу. Когда мы приблизились к дому Хаймовичей, в окнах уже зажигались огни. Через заднюю дверь, Чтобы не привлекать ничьего внимания, мы пробрались в комнату Михаила и по секрету вызвали его сестру Леночку. Доброе лицо девочки исказилось от ужаса, когда она увидела нас: мы были в грязи, в песке, и с нашей одежды на пол текли тонкие струйки поды.
— Где вы были? Что с вами случилось? — в сильнейшем волнении воскликнула Леночка.
— Пожалуйста, ни слова старшим! — проговорил Михаил.
И когда Леночка поклялась честным словом, что она будет нема, как могила, мы рассказали ей о нашей авантюре. После того в доме поднялась таинственная
Когда я уходил домой, Михаил с горестным видом простонал:
— Ну, а как же Иловайский?.. Чувствую, что завтра провалюсь.
Но я был опьянен экзаменационными успехами и потому легкомысленно отмахнулся:
— Пустяки!.. Экзамены?.. Чепуха! Кривая вывезет!
На этот раз я оказался прав. На следующий день и я и Хаймович, несмотря на полное отсутствие подготовки, прекрасно сдали испытание по истории.
Остальные экзамены тоже прошли вполне благополучно. Я больше всего боялся греческого языка. И действительно, попавшийся мне по билету перевод отрывка из Софокла представил для меня довольно серьезные лингвистические трудности. Тогда я прибег к испытанному средству: в течение 20 минут, дававшихся каждому экзаменующемуся на подготовку, я изложил в пятистопном ямбе примерное содержание отрывка (настолько-то я понимал текст) и в результате получил пятерку плюс похвалы по адресу моего «поэтического таланта».
И вот настал-таки этот незабываемый день: 1 июня 1901 г. я окончил гимназию!
А еще через два дня были объявлены окончательные результаты испытаний. Все 22 ученика восьмого класса выдержали выпускные экзамены. Мне же и Усову были присуждены еще золотые медали. И не только медали! Сверх того, нам обоим дали по экземпляру «Путешествия на Восток» Николая II в бытность его наследником престола — три огромных роскошно изданных тома с подхалимским текстом и великолепными иллюстрациями. Этот подарок был так тяжел, что, возвращаясь с гимназического акта домой, я должен был нанять извозчика.
В последний раз я обошел классы и здание гимназии. Сколько в этих мрачных, неуютных стенах было пережито, передумано, перечувствовано! Сколько зародилось новых мыслей, трепетных надежд, горячих мечтаний!.. Мне сделалось грустно. В памяти невольно встали заключительные слова из «Шильонского узника» Байрона:
…Когда На волю он перешагнул, Он о тюрьме своей вздохнул.Впрочем, это был лишь момент. На следующее утро все окончившие собрались на главном мосту через Омь для совершения традиционного в то время гимназического обряда: по данному сигналу все бывшие восьмиклассники сорвали со своих фуражек серебряные гимназические гербы и с громкими восклицаниями бросили их с моста в воду. Городские обыватели, сбежавшиеся на это редкостное зрелище, хихикали и делали одобрительные замечания. Дня через два после того ко мне зашел Хаймович и сказал:
— У меня, Иван, есть предложение: с нашей заимки в город пригнали лодку… Соберем компанию и поплывем на заимку по реке.
— Великолепно! — с энтузиазмом поддержал я Михаила.
В тот же вечер молодая веселая компания: Хаймовичи, их кузен Алчедаевский, я, Сорокин, Мариупольский и др. — всего человек десять — отплыла на большой, тяжело нагруженной лодке из Омска. Ехать надо было свыше ста верст, вниз по течению, и мы взяли с собой не только надлежащее количество провизии, но также пальто, одеяла и подушки для ночлега.
Это была совершенно изумительная поездка. До сих пор она живет в моей памяти как одно из самых ярких впечатлений моей юности.
Все мы были на заре нашей жизни. Все мы только что окончили гимназию и чувствовали себя, как птицы, вылетевшие из клетки на волю. Все мы были очень молоды и наивны, и будущее нам рисовалось в самых радужных тонах. Оно казалось нам широкой, прекрасной аллеей, по которой мы отныне спокойно и уверенно пойдем к ожидающим нас успехам и победам. Все мы были полны настроения свободы, радости, трепетного ожидания чего-то интересного и замечательного, что должно случиться с каждым из нас. Мы словно ходили на цыпочках, жадно вглядываясь в туманящиеся очертания будущего.
А тут еще эта широкая, могучая река, вся горящая в лучах заходящего солнца, эти тихо плывущие мимо нас бескрайные степи, изредка пересеченные темными пятнами далеких лесов, это залитое огнем высокое небо, в котором уж начинают мерцать серебряные звезды, этот здоровый, бодрящий, слегка пьянящий воздух, напоенный речной влагой и соками сибирской земли. Положительно, мы чувствовали себя, как счастливые полубоги!..
Михаил, задумчиво сидевший на корме с рулевым веслом, посмотрел на меня и сказал:
— Почитай стихи!.. Так хорошо, что простым языком как-то неловко разговаривать.
— Да, да, — подхватили остальные, — почитай что-нибудь хорошее… Такое, чтоб за душу брало.
Я и сам был в поэтическом настроении. Поэтому я без всяких отговорок согласился.
— Продекламируй что-нибудь свое, — подсказал Алчедаевский.
— Свое? — несколько нерешительно переспросил я.
Я не ломался. Мне просто казалось, что мои стихи будут слишком слабы и грубы перед лицом этой чудной вечерней природы. Но вся компания стала дружно настаивать именно на моем произведении, и я невольно сдался. Я решил продекламировать песню, которую написал всего лишь два дня назад, и слегка вздрагивающим от волнения голосом я начал:
К далекому солнцу! В открытое море! Пусть пенятся волны кругом! Мы песню свободы споем на просторе, Работников песню споем! Мы подняли знамя и выплыли смело Из мрака нужды и обид. Туда, где над бездной заря заалела, Наш путь бесприютный лежит! Вот парус надулся, и берег проклятый В сияющей дымке исчез, — Теперь перед нами лишь, бури раскаты Да волны, да тучи небес. К далекому солнцу! Клянитесь, о братья, Наш путь, до конца совершить! Клянитесь страданья, борьбу и проклятья, И голод, и холод сносить! Клянитесь бороться с грозой непогоды, С туманом в полуночный час! Клянитесь, о братья. Мы — дети свободы! Мы — воины страждущих масс! Чу! гром прокатился… Заполнилось море… Ускорили тучи полет… Завыл ураган в необъятном{15} просторе… То буря, то буря идет! Смыкайтесь же, братья. Во мгле непогодной Смелей ударяйте веслом. Мы подняли знамя и с песней свободной К далекому солнцу плывем!