Воспоминания. Книга об отце
Шрифт:
В самые первые годы революции Бело с другом эмигрировал. Я слушала, затаив дыхание, рассказы о том, как они, закутанные в белые простыни, проходили через замерзший Финский залив.
За границей Бело путешествует, потом обосновывается в Париже, где встречается со старыми и новыми друзьями: Александр Бенуа, Серебряковы, Добужинский, Де Кирико, Дягилев, Анна Павлова (с которой его связывает старая дружба). В Париже, с 1920 до 1932 г., Белобородов входит в блестящую жизнь искусства и литературы. Большие поэты, выдающиеся критики посвящают статьи его картинам. Поль Валери пишет прекрасный текст, сопровождающий его книгу гравюр «Салернский Залив». Анри де Ренье — автор предисловия другой его книги: «Рим» [216] .
216
Le Golfe de Solerne Treize bois originaux de B'eloborodoff introduits par un texte in'edit de Paul Val'ery, Collection de l’Ob'elisque, Carlo Bestetti, Editions d’art Paris-Rome, 1951. B'eloborodoff, Vedute di Roma, Vingt-quatre vues de Rome pr'esent'ees par Henri de R'egnier, de l’Acad'emie francaise, avec un Petit Guide de Jean Neuvecelle, Carlo Bestetti-Edizione d’arte, Roma, 1961. См. также: Rome, notes d’histoire et d’art, par Maurice Pal'eologue, de l’Acad'emie francaise. 52 bois dessin'es et grav'es par B'eloborodoff dont 12 hors-texte imprim'es en couleur `a la main par l’artiste et 40 en deux tons dans le texte. Jules Meynial, Paris, 1930.
Но
В Русском музее в Ленинграде находится фонд А. Я. Белобородова с картинами, переданными туда после его смерти, в 1965 г.
Другим постоянным и сделавшимся семейным другом был тоже художник — Сергей Петрович Иванов. Блестящий, виртуозный портретист, он, как Бело, был тесно связан с русским художественным Парижем и с театральной, особенно оперной и балетной жизнью Парижа. В быстрых живых croquis (набросках) для журнала I llustration— где Иванов был постоянным сотрудником — и на больших, написанных в классической манере, с классической техникой холстах проходит вся литературная и театральная жизнь блестящего Парижа между двадцатыми и сороковыми годами. Петербуржец родом (из семьи знаменитых кондитеров Ивановых) «Серж» рано покинул Россию и поселился в Париже.
Знакомство с ним состоялось так: папа Пий XI был болен и лежал при смерти. Как всегда, во всем мире обсуждалось, кто будет ему наследовать. Журнал I llustrationпослал Сергея Петровича сделать портреты главных возможных кандидатов (так называемых papabili). Приехав в Рим, Сергей Петрович, однако, возгорелся желанием сделать портрет Вячеслава, и в один прекрасный день явился к нам на виа Монте Тарпео. Вячеслав охотно согласился ему позировать, но хотел отложить это на следующий день:
— У меня сейчас гость, сосед. Хотел со мною поговорить по научным темам.
— Ничего, я в уголку примощусь, чтобы работать, а вы там беседуйте между собой.
Так началось знакомство, и так Иванов начал писать портрет Вячеслава. Он его закончил всего в два или три сеанса. Он работал необычайно быстро. Портрет сделан мастерски, но нам в семье он казался немного официальным и чопорным. Дело в том, что Вячеслав, который всегда внутренне приспособлялся к обстоятельствам и людям, с которыми имел дело, сделал из себя, беседуя с немного педантичным немецким ученым, торжественного Herr Professor’a [217] .
217
Портрет В. Иванова воспроизведен в III, 608. Портрет Лидии Ивановой — в IV, 710.
Сергей Петрович был быстро перекрещен у нас в «Козлокота», имя выдуманного им самим небывалого мифического существа: кот— потому что кот был эмблемой нашей семьи, козел— из-за его бороды и его тщетного желания казаться демоническим. Иванов приходил к нам почти ежедневно. Он написал за время своего римского пребывания несколько хороших портретов с кардиналов, которых ему указали; но, как часто бывает, предсказания знатоков не оправдались, и ни один из ожидаемых кардиналов не был выбран в Папы. Знакомый нам прелат допустил Козлокота до салона соседнего с тем, где дремал в кресле тяжко больной Пий XI, и он несколькими штрихами быстро сделал блестящий эскиз с него. Пия XI Вячеслав очень любил и имел у него личную аудиенцию. На него произвела большое впечатление его духовная сила. Они много говорили о России и об объединении Церквей [218] . В разговоре Вячеслав выразил сомнение в скорой осуществимости этого объединения. Пий XI вспыхнул и с жаром начал говорить, что в это нужно верить, необходимо, нужно. Когда Вячеслав, уходя, был уже на пороге, Папа еще раз ему повторил:
218
См. письмо В. Иванова к С. Л. Франку от 18 мая 1947 г.: «Что касается здешнего отношения к Востоку, то уже Лев XIII провозгласил восточное литургическое предание превосходнейшим в сравнении с латинским, и я лично, работая в институтах, подчиненных Конгрегации по делам Восточной Церкви, имею перед глазами трогательные примеры (не говорю уже о славянах) итальянцев, немцев, французов, бельгийцев, англичан, испанцев, выучивающихся русскому языку и принимающих восточный обряд (который для священников исключает возможность служить по латинскому обряду) из любви к России, как будущей — они твердо на это надеются — восточной половине вселенской Церкви. Огромное большинство католического клира, правда, не имеют никакого понятия о русском православии; но папы (как я лично убедился в этом не без глубокого волнения, беседуя с покойным Пием XI) и наиболее просвещенные круги духовенства ни о чем так не ревнуют, как о воссоединении церквей» («Мосты», № 10, 1963, с. 361).
— Это будет, это будет! Мы должны в это верить!
Приезжали к нам на виа Монте Тарпео летом 1936 и 1937 гг. Мережковский с Зинаидой Гиппиус. Мережковский, старый, но очень живой и даже боевой, полный идей и замыслов. Зинаида Николаевна — уже совсем съежившаяся, маленькая, хрупкая старушка, придерживающаяся всех ухищрений парижских модниц, живая, задорная, кокетливая. Вячеслав ввел Мережковского в свою комнату и с гордостью показал ему свой книжный шкаф. Мы шкаф приобрели за грошевую цену на рынке Кампо ди Фиори. Он был большой радостью для Вячеслава: первая его собственная мебель в его личной квартире; а кстати, и книги наконец установлены по своим местам. Мережковский остановился, впился взглядом в шкаф и, указывая на него обличительно пальцем, торжественным голосом начал как бы взывать:
— Шкаф, Вячеслав, шкаф! Так вот это что! Значит это теперь все не то? Теперь у тебя завелся шкаф! Шка — а-а — ф!
Мережковские ходили к нам ежедневно; сидели часами, разговорам конца не было [219] . Летом 1936 г. они приехали по приглашению правительства, и жизнь их в Италии была хорошо обеспечена на шесть месяцев, так как Мережковскому был предложен
219
Гиппиус описала жизнь «на скале» в очерке «Поэт и Тарпейская скала». — «Иллюстрированная Россия», № 2 (660), 1 января 1938 г. Он первые перепечатывается в приложении к настоящему тому. Иванов часто упоминается в письмах Гиппиус из Италии (Из переписки З. Н. Гиппиус, ред. Темиры Пахмусс, Мюнхен, 1972). В письмах Мережковского и Гиппиус к В. А. Злобину, опубликованных в приложении к книге Мережковского Маленькая Тереза (Эрмитаж, 1984), на стр. 138, в письме от 16 мая 1936, Гиппиус сообщает: «мне в Риме было веселее, масса интересных людей (один Вячеслав Ив. со своим домом на Тарпейской скале чего стоил!)».
220
Судя по письму З. Н. Гиппиус к ее секретарю В. А. Злобину от 5 декабря 1934 г., первая встреча Д. С. Мережковского с Муссолини произошла 4 декабря 1934 г.: «Ну вот, вчера свершилось это свидание. Мы с Варшерихой проводили Д. С. до дверей palazzo Venezia и ждали в caf'e напротив, погуляв сначала по Капитолию. Очень интересно, Д. С., конечно, emball'e, главое же — Дук [т. е. Duce. — Ред.] согласился на все, — приехать весной и издать книгу» (Из переписки З. Н. Гиппиус, с. 249). Муссолини предложил помощь в устройстве перевода книги Мережковского Иисус Неизвестный, 2 тт. (Белград, 1932). Летом 1936 г. Мережковские опять были в Италии. В начале мая Мережковский имел аудиенцию в Риме у Муссолини, который обещал более интимную и продолжительную беседу. Гиппиус писала Злобину 4 июня 1936 г.: «/…/ в Рим мы вернулись для второго свидания Д. С. с Ц[езарем] [т. е. Муссолини. — Ред.]» (там же, с. 250–251). 24 июня 1936 г. Гиппиус пишет ему же: «К Д. С — чу, действительно, глава [Муссолини] отнесся как нельзя лучше, благородно и даже, как говорит ДС, с добротой сильного и глубокого человека. Зять его (ДС имел и с ним свидание) сказал даже, что Италия горда тем, что предоставит возможность жить и работать такому человеку (ДС)» (там же, с. 257). Мережковские остались в Италии до конца 1936 г., получая «субсидию» от итальянского правительства, пока Мережковский работал над своей «Жизнью Данте» (Данте. 2 тт.: [1. Жизнь Данте. 2. Что сделал Данте]. Bruxelles, «Petropolis», 1939). Лето 1937 (июнь — октябрь) они опять провели в Италии (обсуждался фильм по «Данте»; сценарий, написанный Мережковским, был представлен министром иностранных дел и другом Мережковского, самому Муссолини, но на этот раз «аудиенции» не было). 29 августа 1937 г. Гиппиус писала Злобину: «Х[озяин]а [Муссолини. — Ред.] не добиться, и боюсь, вообще, что ”пора кончать роман“» (там же, с. 299). См. также письма Мережковского к Злобину в кн. Д. С. Мережковского Маленькая Тереза(Эрмитаж, 1984), с. 128–178. Вскоре Мережковский полностью разочаровался в Муссолини и называл его «сумасшедшим».
— Вячеслав, Муссолини — это ма — а-ать! Да, он — ма — а-ать! Вячеслав, он — ма — а-ать! После разговора Муссолини проводил меня до порога, и тут я остановился, обернулся и, прямо ему глядя в глаза, торжественно возгласил: Duce, io sono un crede-e — ente [221] . A он на меня пялит свои глазища и молчит. Он на меня, а я на него. Так и расстались!
В эти годы Мережковские страстно увлеклись житием святой Терезы из Лизье (Th'er`ese de Lisieux), умершей совсем молоденькой (ей было 25 лет) в конце прошлого века. Ее называют «маленькой» Терезой, в отличие от «великой» испанской святой XVI века, Терезы из Авилы. «Маленькую» Терезу канонизировали в 1924 году. Ее культ чрезвычайно распространен. И Мережковский и Зинаида Николаевна ее нежно любили, и восхищались ею, и чтили ее. Он готовил о ней книгу [222] . Во время поисков материала им удалось найти у подножья холма Gianicolo мало кому известный маленький домик, где жили две — три монашки и в котором святая Тереза провела несколько дней, — очевидно, когда ездила в Рим, чтобы просить папу разрешить ей постричься в монахини. Монастырь Кармелиток, куда она стремилась попасть, отказывался ее принять, так как ей было тогда только 14 или 15 лет. По настоянию Мережковских мы все трое (Дима был тогда во Франции) отправились с ними посетить домик. Поездка эта имела характер паломничества.
221
«Дуче, я верующий» (ит.).
222
Книга Мережковского, законченная им незадолго до смерти в декабре 1941 г. и названная им «романом», впервые опубликована в 1984 г. Маленькая Тереза (Эрмитаж). Об интересе Мережковских к французской святой см. предисловие публикатора, Темиры Пахмусс, сс. 14–30.
Стояла летняя погода, жара все увеличивалась, было решено отправить Мережковских на дачу. Мы нашли им очаровательную маленькую виллу, спрятанную в горах недалеко от Рима. Место это называется Рокка ди Папа. Мережковские переехали на виллу [223] . Там была кем-то найдена для них прислуга. Двое служащих: женщина — прислуга, мужчина — сторож и садовник.
В годы 1931 и 1932 я жила в Риме в меблированных комнатах на виа Аврора, 39. К хозяйке дома приходила уборщица, молоденькая Джузеппина: на голове как бы огромная шапка из мелко вьющихся волос. Приехала прямо из маленькой деревушки в Сицилии; понятия, реакции, восприятие жизни совсем первобытные. Как-то раз она обращается ко мне:
223
Ср. письмо Мережковского Злобину от 6 июля 1937 г.: «Кажется, мы нашли дачу и можете себе представить — даром. Один римский ”миллионер“ или, во всяком случае, богатый человек, писатель — философ (по социологии), узнав, что автор Leonardo da Vinci ищет виллу на Rocca di Papa, предложил мне свою, villino Flora, в три этажа /…/ Завтра едем на автомобиле Gamberini (имя владельца) осматривать виллу» (Маленькая Тереза, с. 162). 10 июля, однако, Мережковский писал: «С хозяином роскошной виллы случилась маленькая ”клякса“ (Гоголя): в последнюю минуту он вдруг слегка ожидовел и потребовал 3000 лир за 2 месяца, но уступил за 2500 л., м. б. уступит и за 2000…» (там же, с. 163). 15 июля Мережковский сообщает: «Мы решили ехать в Rocca di Papa. Жулик устроил все за 2500 лир, но чего это мне стоило!. На Скалу мы переезжаем, вероятно, на будущей неделе, в среду» (там же, с. 166–167). 22 июля Мережковские туда переехали из Рима и оставались там до конца сентября.