Воспоминания. Том 1
Шрифт:
Как мне рассказывали в заседании, которое было по этому предмету, большинство присутствующих и великий князь Александр Михайлович, и великий князь Алексей Александрович относились к этой затее отрицательно; только один Рождественский, если и не обещал успеха, то, во всяком случае, считал это предприятие возможным.
Известно - чем все это кончилось. Началось со скандального обстреливания мирных лодок английских рыболовов при движении этой эскадры на юге в то время, как она проходила между Францией и Англией, а затем окончилось - полным ее разгромом в Цусиме.
Так Рождественский и окончил свою карьеру. Он попал в плен, потом вернулся из плена в Петербург,
242 Что касается Баранова, то лейтенант Баранов не только был награжден Георгием, но был сделан флигель-адъютантом, что по тому времени было довольно выдающейся наградой. По возвращении в Петербург он все время был на виду, чему способствовало то обстоятельство, что вообще Баранов был человек очень умный, ловкий, мастер говорить, очень находчивый. Он казался мне не особенно твердых моральных правил, - но вообще человек он был недурной, ничего особенно дурного он не делал; был большой карьерист.
Еще в царствование Императора Александра II, когда Великий Князь Константин Николаевич был генерал-адмиралом, Баранов имел с ним столкновение, которое повлекло за собою не только лишение Баранова флигель-адъютанства, но и его отставку. Впрочем, я нахожу, что в этом столкновении, пожалуй, гораздо более виноват Великий Князь Константин Николаевич, нежели Баранов. Столкновение это было таково:
Баранов писал различные статьи, критикуя наш флот и вообще действия морского министерства. Статьи эти были очень хлесткие, умные, не без знания дела, т. е. такие, какие соответствовали личности Баранова, но вместе с тем, несомненно тенденциозные в том смысле, что в них Баранов не столько хотел указать на различные недостатки в морском ведомстве, сколько еще в большей степени - желал спихнуть некоторых власть имущих в морском министерстве, и сесть на их место.
И вот однажды, когда Баранов, написав одну из таких очень резких статей, кажется, даже не подписал ее своею подписью, хотя всем было известно, что статья эта написана Барановым, явился к Великому Князю Константину Николаевичу, - этот последний во время приема в присутствии других лиц, спросил капитана Баранова: он ли написал эту статью или нет? Когда Баранов ответил, что статья эта написана им - Великий Князь сказал ему нечто в роде того, что такую статью может написать только подлец, на что Варанов ответил:
– Ваше Императорское Высочество, я не знаю, как бы мне надлежало ответить тому, кто мне сказал бы такое слово, но я не отвечаю на оскорбления только двум категориям лиц, - а именно французским кокоткам и Великим Князьям.
Ну, понятно, после, этого ответа Баранов должен был выйти в отставку.
243 Кажется, еще по протекции будущего Императора Александра III, когда он был наследником, как раз незадолго до первого марта, Баранов был снова привлечен на службу, но уже не на морскую, а на военную; он был сделан генералом и назначен губернатором в Гродно. После Гродно, когда Император Александр III вступил на престол, так как в Петербурге было в то время очень неспокойно, делались некоторые революционные выпады, то Баранова из Гродно перевели градоначальником сюда, в Петербург. Градоначальником он был очень недолго, выделывал различные фокусы и, в конце концов, не мог ужиться градоначальником, хотя ему все время очень протежировал Константин Петрович Победоносцев. Победоносцев был во главе добровольного флота, Баранов же очень содействовал учреждение этого добровольного флота и был правою рукою К. П. Победоносцева.
В учреждении добровольного флота принимал участие
Итак, я говорил, что в Петербурге Баранов градоначальником долго ужиться не мог; он выкидывал всевозможные фокусы: так например, он устраивал собрания домовладельцев и квартирантов, давал им на обсуждение различные вопросы, которые вообще едва ли полицейская власть могла давать на их обсуждение. Во всяком случае, такой способ ведения дела для России был непривычен, в особенности в те времена.
Поэтому Баранов в скором времени потерял место градоначальника в Петербурге, и был переведен губернатором в Архангельск, а затем из Архангельска в Нижний Новгород.
Вот в Нижнем Новгород, я и застал его. Когда я приехал в Нижний Новгород то, - как мне, потом передавали, - Баранов хотел надо мною подтрунить, подсмяться. Поэтому он сейчас же предложил мне свои услуги, взял меня в свой экипаж и начал целый день таскать по всем больницам, где пришлось сидеть около больных, разговаривать, соприкасаться с ними, желая видеть, как я буду трусить, и по этому поводу немножко надо мною посмяться, Но это Баранову не удалось, именно потому, что я начал свое путешествие не с Нижнего Новгорода, а приехал туда уже совершенно закаленный, привыкший ко всем этим картинам, так как я начал с Самары и только под конец придал в Нижний Новгород, в 244 противном случае я доставил бы ему удовольствие видеть меня в некоторых случаях несколько смущенным и растерянным. Но теперь сколько он меня ни таскал, картины, которые я видел, уже не производили на меня впечатления, так что, в конце концов, Баранов сознался сам своим приближенным, что напрасно он все это делал, так как, очевидно, меня ничем ни смутить, ни обеспокоить он не может.
Я должен сказать, что во время моего пребывания в Нижнем Новгород я видел Баранова очень деятельным; вообще он был единственным губернатором, который действительно принимал живое участие во всем этом бедствии и оказывал влияние на ход эпидемии (Ни в Самаре, ни в Саратове ничего подобного не было.).
Одним словом, он был действительно распорядительным губернатором и население поэтому относилось к нему с доверием и благодарностью.
Когда я совершал эту поездку, то все время доносил Императору Александру III о том, что мн приходилось видеть.
Нужно сказать, что когда Император Александр III вступил на престол, он довольно скептически относился к студентам, так как он вступил на престол, окровавленный кровью Его Отца, - смерть которого произошла вследствие царившей тогда смуты и несомненно, во всех этих выступах, как всегда, принимала участие, что весьма естественно, университетская молодежь. Вследствие этого, конечно, Император Александр III не мог питать особого расположения к студентам.
И вот именно мои донесения пробудили в нем чувства благородного, хорошего и человека, и монарха.
Когда я вернулся в Петербург, то имел счастье слышать от Императора Александра III следующее:
Император сказал мне, что был счастлив получить от меня донесения о таком благородном самоотверженном служении русских студентов, что благодаря этому у него к ним повернулось сердце; что прежде он к ним относился скептически, а теперь, действительно он видит, что эта молодежь едва ли не самая честная и благородная часть русской интеллигенции.
245 И замечательно, что с тех пор Император все время так и относился к студенчеству, постоянно выказывал студентам свою симпатии и благорасположение.