Воспоминания. Том 2
Шрифт:
Поэтому я немедленно отправился к Государю и доложил ему, что вот князь Лобанов-Ростовский после того, как я ему изложил все, к чему я пришел с Ли-Хун-Чаном, написал соглашение, что соглашение это он дал мне прочесть и я его одобрил, но что теперь в этом соглашении изменен пункт и изменен крайне опасно.
Государь это понял и говорит:
– Поезжайте к Лобанову-Ростовскому, скажите ему это и уговорите его, чтобы он написал так, как было написано прежде.
Я сказал Его Величеству, что мне это ужасно трудно исполнить, потому что князь Лобанов-Ростовский по летам мне годится в отцы и по своему положению, в смысле старшинства чинов, он гораздо старше меня. Кроме того, я вел все эти
Государь говорит:
– Я сам ему это скажу.
Вскоре после этого мы все ухали в Москву на коронацию.
В Москву я приехал ранее приезда Его Величества, а еще ранее меня приехал туда Ли-Хун-Чан. Все мое время было занято этими официальными торжествами, связанными с коронацией, а также Ли-Хун-Чаном, ибо я считал делом величайшей государственной важности привести начатые мною разговоры к концу, дабы, с одной стороны, Россия имела прямой великий Сибирский путь до Владивостока, без значительного уклонения и заворота к северу по Амуру, а с другой стороны, дабы установить крепкие, незыблемые отношения с таким великим колоссом, каким является Китай, колоссом, находящимся в соседстве с Poccией.
Когда Его Величество приехал и был совершен торжественный въезд в Москву, и по принятому обычаю, Его Величество с Августейшей семьей поместился в Нескучном дворце, то я сейчас же имел доклад у Государя Императора.
Как только я вошел к Государю для доклада, Его Величество изволил сказать мне:
– Я говорил с князем Лобановым-Ростовским и высказал ему мое мнение о неудобстве для нас - принять на себя оборону Китая от нападения не только со стороны Японии, но и других стран. Князь с этим совершенно согласился, и поэтому этот пункт проектированного соглашения будет изменен им, Лобановым; так что соглашение будет проредактировано именно в той форме, в какой это было вами установлено.
Государь сказал мне это в столь положительной форме, что я считал это несомненным. После разговора с Государем я несколько раз встречался с князем Лобановым-Ростовским, но ни я, ни он, мы друг с другом по этому предмету не заговаривали.
Затем я еще вел с Ли-Хун-Чаном переговоры о том, чтобы одновременно с тем договором высокой политической важности, о 52 котором я уже рассказывал ране и по которому нам давалось право проведении железной дороги на Владивосток, установить между Китаем и Poccией оборонительный дружеский союз.
И так как по этому соглашению Китай давал концессию на сооружение дороги частному обществу, то я и решил, чтобы эта концессия была дана Русско-китайскому банку, который уже в то время был основан и функционировал. Поэтому пришлось установить форму, по которой, с одной стороны, китайское государство в лице Ли-Хун-Чана давало концессию на сооружение восточно-китайской дороги и давало концессию именно русско-китайскому банку, а с другой стороны - одновременно русско-китайский банк особым актом передавал это право обществу Восточно-китайской железной дороги.
Сделано это было так потому, что до составления и утверждения концессии восточно-китайской дороги китайским богдыханом - нельзя было образовать общества восточно-китайской дороги, а поэтому и Ли-Хун-Чан не мог дать концессию по сооружению дороги несуществующему обществу восточно-китайской дороги. Общество же восточно-китайской жел. дороги тогда только могло быть образовано,
Итак, прежде всего предстояло заключить с китайским уполномоченным, главным сановником Китайской Империи Ли-Хун-Чаном общее секретное соглашение. Был назначен день, когда уполномоченные с русской стороны, а таковыми были князь Лобанов-Ростовский и я, и уполномоченный с китайской стороны, а именно Ли-Хун-Чан, который получил полномочия соответственной телеграммой из Пекина, 53 - должны были съехаться у министра иностранных дел и, по принятому в этом случай этикету и с принятыми в этих случаях формальностями, подписать договор. Такие договоры пишутся обыкновенно на особой бумаге, особо тщательно, красиво и подписываются соответствующими уполномоченными; при каждой подписи прикладывается печать этого уполномоченного.
И вот в определенный день мы съехались в Москве, в доме, который был нанят на время коронации для министра иностранных дел - князя Лобанова-Ростовского. С одной стороны были pyccкиe уполномоченные с состоящими при них чинами, а с другой стороны, Ли-Хун-Чан со всею своею свитой.
Когда мы собрались и сели около стола, то князь Лобанов-Ростовский обратился к нам и говорит, что соглашение особой важности, которое мы имеем подписать, известно уполномоченным, т. е. ему, мне и Ли-Хун-Чану, поэтому его не стоить читать; оно уже было показано сотрудникам Ли-Хун-Чана, сотрудники, вероятно, познакомили с ним Ли-Хун-Чана; что соглашение это переписано все точно, что секретари его проверили и нам теперь следует только подписать. Но что, впрочем, сотрудникам Ли-Хун-Чана может быть угодно его еще раз прочесть.
Таким образом, один соответствующей экземпляр был дан в руки сотрудникам Ли-Хун-Чана для прочтения (в этих случаях обыкновенно подписываются два экземпляра: один пишется для нас, а другой для Китая) - я с своей стороны взял экземпляр, который был переписан для нас, чтобы его просмотреть, а именно, чтобы удостовериться, что тот пункт, который касается нашего обязательства относительно защиты Китая от внезапного нападения, написан именно так, как он был написан в первоначальной редакции, т. е., что мы обязуемся охранять Китай только от нападений Японии.
Вдруг, к моему ужасу, я вижу, что пункт этот написан не так, как он был написан в первоначальной редакции, а именно так, как он затем был исправлен князем Лобановым-Ростовским, что и вызвало с моей стороны просьбу к Его Величеству, чтобы редакция пункта была принята в первоначальном виде. Как я уже говорил ранее, Государь, уже приехавший в Москву, сказал мне, что он об этом говорил князю Лобанову-Ростовскому и что князь не встретил никакого затруднения к тому, чтобы вернуться к первоначальной редакции. 54 Это вынудило меня подойти к князю Лобанову-Ростовскому, отозвать его в сторону и сказать ему тихонько на ухо: