Восшествие цесаревны. Сюита из оперы или балета
Шрифт:
Пьеро:
– Нолькен явно не разделяет уверенности маркиза Шетарди, но с ним Елизавета всегда очень любезна и, вероятно, вполне откровенна. Впрочем, важно заполучить деньги от Франции на войну с Россией, вернуть утраченные земли и вновь возвыситься в Европе.
Нолькен обращается к Лестоку:
– Коли война затевается за возведение на престол Елизаветы, ее высочество должна взять на себя обязательства о возвращении земель Швеции.
Лесток, напуская на себя глубокомысленный вид, будто он не медик (без всякого образования), а дипломат:
–
И всё замирает и все разбегаются с известием о приезде Бирона: «Регент подъехал! Регент!»
2
Шум, движения, музыка в доме вдруг затихают – проносится известие о приезде его сиятельства Бирона, фаворита Анны Ионновны, ныне регента при Анне Леопольдовне и Иване VI… Зима, он в шубе, слуги, дворецкий, фрейлины…
Цесаревна камергеру Воронцову:
– Что это зачастил к нам Бирон, странно? При Анне Иоанновне не смел и говорить со мною лишний раз, но взглядами исподтишка следил…
Воронцов:
– В плену уродин пребывая, будешь скрывать свое пристрастье к красоте.
– Любитель страстный лошадей и женщин он обожает, верно, в том же роде, тем более в короне лошадь та, как воплощенье власти над людьми…
– Мне остаться при вас?
– Нет, я приму Бирона одна. Так я его скорее выведу на чистую воду.
Бирон и цесаревна в гостиной.
– Герцог, вы снизили подушную подать и повысили мне пансион, благодарю!
Бирон целует руку цесаревне:
– Государыня! Вы знаете, я всегда был рад вас видеть.
– Я знаю… Знаю, кому вы служили и кому ныне.
– Это упрек. И упрек звучит в ваших устах пленительно.
– Невольный. Простите!
– Я понимаю вас. Будь моя воля, я бы распорядился иначе
– Женили бы сына Петрушу на Анне Леопольдовне. И тогда ваше регентство было бы обосновано, по крайней мере.
Бирон вспыхивает:
– Как видите… Меня во всем винят, а власти у меня не было. Беззакония чинили сами русские. Сделать регентом принца Антона, отца младенца-императора, как поговаривают в гвардии, - это же смех! Потребуется еще один регент для управления государством. Ха-ха!
– Герцог, мне странно, что вы говорите со мной на эту тему. Вы же знаете, кто я.
– Очень хорошо. В гвардии поговаривают и о вас.
– Ах, вот в чем причина ваших визитов ко мне. Очевидно, вы говорили и с принцем.
– Не я. С принцем говорил Глава Тайной канцелярии Ушаков.
– А меня посетили вы. Скажите по чести, при чем тут я? За мной следят, я знаю. Вы хотите удостовериться в чем-то лично? Вы прямой человек, и я отвечу прямо.
– Да, я всегда говорю то, о чем думаю. У меня, как у пьяного, все на языке. Вам безусловно известно, что о вас поговаривают и в европейских странах.
– Зная французский язык, на балах мне приятно поболтать с маркизом Шетарди. Он бывает у меня, как и другие
– Веселая, легкомысленная, чья жизнь – непрерывное круженье в танце… Но ныне вы повзрослели, совмещая красоту Венеры с величием Минервы. Мне бы не позволили на вас жениться… Но вы можете осчастливить моего сына…
Цесаревна громко расхохоталась, слегка опомнившись, она поспешно проговорила:
– Простите! Все останется между нами.
– Почему вы рассмеялись?
– Никогда!
Бирон, взбешенный, выбегает вон из дворца цесаревны, за ним слуги с его шубой из медвежьей шкуры.
Лесток прибегает:
– Ваше высочество! Регент вышел от вас в такой растерянности, что даже забыл о шубе… А ведь поговаривают, что он задумал жениться на вас.
Цесаревна смеется:
– Всякие слухи пусть повторяют другие, Арман!
– А еще говорят, что Бирон решил вызвать из Киля «чертушку» Анны Иоанновны и извести Брауншвейгскую фамилию.
– Это уже серьезнее было бы, если б у него в голове не носились такие же бредни, как у Меншикова или Долгоруких, на которых они свихнулись и лишились всего.
– Как! Он открылся вам?
– Видит Бог, Бирон кончит тем же. Простирать временщикам руки до трона небезопасно.
– Он понял, что его подставили те, кто правил Россией и при Анне Иоанновне. Остерман на этот раз ошибся с выбором регента.
– Выбора не было. Анна Иоанновна, дочь больного отца, возвышенная начинаниями моего отца, не взлюбила его и меня с «чертушкой». Страха не одолел разум, вот и учинила глупость. Ну, что мне с ними делать?
– Это ясно.
– Только Бирон не та фигура, с которой я буду связывать свое имя.
– Планы Франции вас не смущают?
– И Франция, и Швеция строят свою политику, не спросясь у меня. Кто я для них? Дочь царя, поднявшего Русь до империи. Делая ставку на меня, усиления России они хотят? Как бы не так. Но я буду слушать и Нолькена, и Шетарди. Пусть раскрывают свои карты. Так я им поверю, что они мечтают посадить меня на трон за красивые глаза. А у меня красивые глаза. Швеция, бедная, униженная, ищет реванша – на деньги Франции, которая боится усиления России.
– Да, государыня, поскольку они заинтересованы в том, чтобы русский двор вернулся в Москву и забросил Петербург и корабли, я держу и Нолькена, и Шетарди в убеждении, как вы пожелали, что и вы о том мечтаете, больше о старине, чем о нововведениях вашего батюшки. Кардинал Флери уже думает, что с вашим восшествием при дворе восторжествует, вместо немецкой, французская партия.
– Пусть думает.
3
Покои цесаревны. Камердинер Алексей Разумовский, статный мужчина высокого роста, с тонкими чертами лица и бородатый, красивый и простодушный, с непокрытой головой, быстро входит к цесаревне.