Воссоединенные

Каунди Элли

Я открываю свой контейнер, внутри находятся все виды таблеток: синие, зеленые, красные. И кое-что еще. Крошечный кусочек бумаги, на котором я написала слово: помни. Если Общество заставит меня съесть красную таблетку, я положу записку в рукав и тогда узнаю, что они заставили меня забыть.

Я точно не первая, кто проделывал нечто подобное. Как много людей знают то, что не должны — не что именноони утратили, но что они что-то утратилив принципе?

И еще есть шанс, что я ничего не забуду,

потому что у меня иммунитет как у Инди, Ксандера и Кая.

Общество думает, что красная таблетка подействуетна меня. Но они ничего не знают. Согласно данным Общества, я никогда не была в Отдаленных провинциях. Я никогда не пересекала ущелья и не бежала вниз по течению реки в ночи, усыпанной звездами и струящимся серебром воды вокруг. Все, что они знают, — что я никогда не покидала пределы Общества.

***

— Это твоя история, — сказал офицер Восстания, прежде чем отправить меня в Центр. — Это ты будешь говорить, когда люди спросят тебя, где ты была.

Он протянул мне лист бумаги, и я посмотрела на напечатанные слова:

Офицеры нашли меня в лесу в Тане возле моего рабочего лагеря. Я ничего не помню о последнем вечере и ночи. Все, что я знаю, что каким-то образом оказалась в лесу.

Я продолжаю вспоминать. — У нас есть женщина-офицер, способная подтвердить, что она нашла тебя в лесу, — сказал он.

— И идея такова, что мне дали красную таблетку, — продолжила я. — Чтобы забыть, что я видела, как они увозят других девушек на воздушных кораблях.

Он кивнул: — Видимо, одна из девушек вызвала беспорядки. Они дали красные таблетки другим девушкам, которые проснулись и увидели ее.

Инди, подумала я. Это она тогда бежала и кричала. Она знала, что происходило с нами.

— Итак, мы скажем, что после этого тыпропала, — сказал он. — Они потеряли тебя из виду на минуту, и пока ты блуждала, красная таблетка оказывала воздействие. Затем, несколькими днями позже, они нашли тебя.

— Как я выжила? — спросила я.

Он постучал по бумаге передо мной.

Мне повезло. Моя мать научила меня различать ядовитые растения. Так что я находила пропитание. В ноябре еще остаются растения, пригодные в пищу.

В общем-то, эта часть истории была правдой. Слова моей матери помогли мне выжить в Каньоне, а не в лесу.

— Твоя мать работала в Питомнике, — сказал он. — И ты бывала в лесу прежде.

— Да, — подтвердила я. Но этот лес был на Холме, а не в Тане; но, надеюсь, этого будет достаточно.

— Тогда все складывается, — подытожил он.

— Разве, что Общество не будет задавать вопросы слишком дотошно, — ответила я.

— Они не будут, — сказал он. — Вот серебряный ящик и контейнер с таблетками взамен тех, что ты потеряла.

Я взяла их и открыла контейнер с таблетками. Одна синяя, одна зеленая. И одна красная, вместо той, что я, якобы, приняла по приказу чиновника в Тане. Я подумала о других девушках, которые по-настоящему приняли таблетку; большинство не вспомнит Инди, как она кричала. Она исчезла. Как и я.

— Запомни, —

сказал он. — Ты можешь помнить, как очутилась в лесу и как искала пропитание. Но ты забыла все, что действительнослучилось двенадцатью часами ранее, прежде чем оказалась на воздушном корабле.

— Чем я должна заниматься во время пребывания в Центре? — спросила я его. — Почему они сказали, что будет больше толку, если я буду служить Восстанию внутри Общества?

Я видела, что он оценивает меня взглядом, решая, смогу лия действительно сделать то, что он хочет. — Центр — место, куда тебя планировали отправить для окончательного рабочего места, — произнес он. Я кивнула. — Ты — сортировщик. Один из лучших, по данным Общества. Сейчас, думая, что ты восстановилась в трудовом лагере, они будут рады твоему возвращению, и Восстание сможет использовать это. – А затем он рассказал мне, какие данные сортировки нужно искать, и что мне следует делать, когда я найду что-либо. — Тебе понадобится терпение, — сказал он. — Поиск может занять какое-то время.

Оказывается, это был мудрый совет, так как мне до сих пор не довелось сортировать что-либо необычное. Не то, что я помню, во всяком случае.

Но, думаю, все в порядке, — мне не нужно Восстание, которое указывает, как бороться с Обществом.

Всякий раз, когда могу, я пишу буквы. Я создаю их многими способами: « К» из переплетенной травы; « Х» — две веточки, скрещенные друг с другом, темная влажная кора на фоне серебристого металла скамьи в зеленом парке недалеко от моей работы. Я выкладываю на земле колечко из камешков в форме буквы « О», как открытый рот. И конечно, еще я пишу так, как учил меня Кай.

Куда бы я ни шла, я стараюсь увидеть новые буквы. До сих пор еще никто не писал, а если и писали, то я не замечала этого. Но это случится. Может быть, сейчас кто-то обжигает палочки так же, как по рассказам Кая делал он сам, и готовится написать имя своего возлюбленного.

Я знаю, что я не одна, кто подобными действиями совершает маленькие мятежи. Это все люди, плывущие против течения и тени, медленно плывущие в глубине. Я одна из тех, кто смотрит вверх, когда что-то затмевает солнце. И я сама тень, скользящая вдоль горизонта, там, где земля сливается с небом.

Снова и снова, день за днем я толкаю камень, который Общество заставило меня катить на вершину холма. Внутри меня еще остается то, что придает мне сил — мои мысли, камешки моих собственных желаний. Они кувыркаются в моей голове, некоторые отполированные до блеска от постоянного вращения, некоторые — новые, требующие огранки, а другие — уже разбитые.

***

Убедившись, что стихи не видны, я спускаюсь вниз из прихожей своей маленькой квартирки в фойе. Я уже открываю дверь, когда снаружи раздается стук, и я останавливаюсь. Кому сейчас могло что-то понадобиться здесь? Как и многие другие, кто работает по назначению, но еще не праздновал Заключение брака, я живу одна. И как в городке, мы не поощряем визиты в наше жилище.